Дождь шёл и тогда, когда небо покрылось предрассветной серостью, обещающей ненастный день. Матрёна не могла уснуть. В монотонном
шуме дождя она слышала тоскливый и пугавший её вопрос...
Ласкала слух та песенка, // Негромкая и нежная, // Как ветер летним вечером, // Легонько пробегающий // По бархатной муравушке, // Как
шум дождя весеннего // По листьям молодым!
Уже светало; стекла окон посерели,
шум дождя заглушало журчание воды, стекавшей откуда-то в лужу. Утром Самгин узнал, что Никонова на рассвете уехала, и похвалил ее за это.
Было еще темно, когда всех нас разбудил Чжан Бао. Этот человек без часов ухитрялся точно угадывать время. Спешно мы напились чаю и, не дожидаясь восхода солнца, тронулись в путь. Судя по времени, солнце давно взошло, но небо было серое и пасмурное. Горы тоже были окутаны не то туманом, не то дождевой пылью. Скоро начал накрапывать дождь, а вслед за тем к
шуму дождя стал примешиваться еще какой-то шум. Это был ветер.
Я обратил внимание, как на распространение звуковых волн влияли встречающиеся на пути препятствия. Как только мы заходили за какую-нибудь вершину,
шум дождя замирал, но когда приближались к расщелине, он опять становился явственным.
Неточные совпадения
Этот вопрос произвел всеобщую панику; всяк бросился к своему двору спасать имущество. Улицы запрудились возами и пешеходами, нагруженными и навьюченными домашним скарбом. Торопливо, но без особенного
шума двигалась эта вереница по направлению к выгону и, отойдя от города на безопасное расстояние, начала улаживаться. В эту минуту полил долго желанный
дождь и растворил на выгоне легко уступающий чернозем.
Потом пили кофе. В голове Самгина еще гудел железный
шум поезда, холодный треск пролеток извозчиков, многообразный
шум огромного города, в глазах мелькали ртутные капли
дождя. Он разглядывал желтоватое лицо чужой женщины, мутно-зеленые глаза ее и думал:
Но все чаще, вместе с
шумом ветра и
дождя, вместе с воем вьюг, в тепло комнаты вторгалась обессиливающая скука и гасила глумливые мысли, сгущала все их в одну.
Лошади подбежали к вокзалу маленькой станции, Косарев, получив на чай, быстро погнал их куда-то во тьму, в мелкий, почти бесшумный
дождь, и через десяток минут Самгин раздевался в пустом купе второго класса, посматривая в окно, где сквозь мокрую тьму летели злые огни, освещая на минуту черные кучи деревьев и крыши изб, похожие на крышки огромных гробов. Проплыла стена фабрики, десятки красных окон оскалились, точно зубы, и показалось, что это от них в
шум поезда вторгается лязгающий звук.
За углом — шумели, и хотя
шум был не силен, от него кружилась голова.
Дождь сыпался гуще, и голова лошади, высунувшись из-за угла, понуро качалась.