Сменясь с дежурства, усталый, Орлов вышел на двор барака и прилёг у стены его под окном аптеки. В голове у него шумело, под ложечкой сосало, ноги болели ноющей болью. Ни о чём не думалось и ничего не хотелось, он вытянулся на дёрне, посмотрел
в небо, где стояли пышные облака, богато украшенные красками заката, и уснул, как убитый.
Заходило солнце, кресты городских церквей, возвышаясь над тёмной зеленью садов, пылали
в небе, отражая снопы золотых лучей, на стёклах окон крайних домов города тоже отражалось красное пламя заката.
Неточные совпадения
…На дворе темно. Над ним сияет, весь
в блеске звёзд, квадратный кусок синего
неба, и, окружённый высокими стенами, двор кажется глубокой ямой, когда с него смотришь вверх.
В одном углу этой ямы сидит маленькая женская фигурка, отдыхая от побоев, ожидая пьяного мужа…
Окна их были открыты, но
небо закрывала капитальная стена соседнего дома, и
в комнате их, как и всегда, было темно, душно и тесно.
Полицейский тихо покачивался на носилках, уставившись
в ясное и жаркое
небо стеклянными глазами из-под искривлённых век. Григорий смотрел на него с тупым ужасом
в сердце: третьего дня он этого полицейского видел на посту и даже ругнул его, проходя мимо, — у них были маленькие счёты между собой. А теперь вот этот человек, такой здоровяк и злючка, лежит мёртвый, обезображенный, скорченный судорогами.
Чай пили
в маленькой светлой каморке с двумя окнами, выходившими
в поле, залитое золотистым сиянием утреннего солнца. На дёрне, под окнами, ещё блестела роса, вдали, на горизонте,
в туманно-розоватой дымке утра, стояли деревья почтового тракта.
Небо было чисто, с поля веяло
в окна запахом сырой травы и земли.
Очень уж ему нравилось чаепитие
в светлой, чистой комнате с окнами
в безграничный простор зелёного поля и голубого
неба. И ещё что-то ему нравилось — не то жена, не то он сам.
В конце концов — ему хотелось показать себя с самой лучшей стороны, быть героем наступающего дня.
Темнело,
в окна комнаты с
неба из сизых, рваных туч заглядывала любопытно золотистая луна. Но вскоре по стёклам окон и стене барака зашуршал мелкий частый дождь — предвестник бесконечных, наводящих тоску дождей осени.
Дождь шёл и тогда, когда
небо покрылось предрассветной серостью, обещающей ненастный день. Матрёна не могла уснуть.
В монотонном шуме дождя она слышала тоскливый и пугавший её вопрос...
Рассвело.
В поле клубился тяжёлый туман и
неба не видно было сквозь его серую мглу.
Ночь тихая спускается, // Уж вышла
в небо темное // Луна, уж пишет грамоту // Господь червонным золотом // По синему по бархату, // Ту грамоту мудреную, // Которой ни разумникам, // Ни глупым не прочесть.
Почувствовавши себя на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался
в небеса. Но так как архитекторов у них не было, а плотники были неученые и не всегда трезвые, то довели башню до половины и бросили, и только, быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Юрисконсульт отвечал на это изображеньем неверности всего земного и дал тоже искусно заметить, что журавль
в небе ничего не значит, а нужно синицу в руку.
Гриша обедал в столовой, но за особенным столиком; он не поднимал глаз с своей тарелки, изредка вздыхал, делал страшные гримасы и говорил, как будто сам с собою: «Жалко!.. улетела… улетит голубь
в небо… ох, на могиле камень!..» и т. п.
Неточные совпадения
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе
в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай
в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на
небе, так вот как на ладони все видишь.
Одни судили так: // Господь по
небу шествует, // И ангелы его // Метут метлою огненной // Перед стопами Божьими //
В небесном поле путь;
Молиться
в ночь морозную // Под звездным
небом Божиим // Люблю я с той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней не помолишься // Нигде и никогда. // Чем больше я молилася, // Тем легче становилося, // И силы прибавлялося, // Чем чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…
В тот год необычайная // Звезда играла на
небе;
Так солнце с
неба знойного //
В лесную глушь дремучую // Забросит луч — и чудо там: // Роса горит алмазами, // Позолотился мох.