Солнце горит в небе, как огненный цветок, и сеет золотую пыль своих лучей на серые груди скал, а из каждой морщины камня, встречу солнца, жадно тянется живое — изумрудные травы, голубые, как небо, цветы. Золотые искры солнечного света вспыхивают и гаснут в полных каплях хрустальной росы.
Неточные совпадения
Утро. С
гор ласково течет запах цветов, только что взошло
солнце; на листьях деревьев, на стеблях трав еще блестит роса. Серая лента дороги брошена в тихое ущелье
гор, дорога мощена камнем, но кажется мягкой, как бархат, хочется погладить ее рукою.
Надо видеть черный зев, прорезанный нами, маленьких людей, входящих в него утром, на восходе
солнца, а
солнце смотрит печально вслед уходящим в недра земли, — надо видеть машины, угрюмое лицо
горы, слышать темный гул глубоко в ней и эхо взрывов, точно хохот безумного.
Гора окутана лиловой дымкой зноя, седые листья олив на
солнце — как старое серебро, на террасах садов, одевших
гору, в темном бархате зелени сверкает золото лимонов, апельсин, ярко улыбаются алые цветы гранат, и всюду цветы, цветы.
Солнце уже высоко и сильно жжет, ослепительно блестит море, вдали, с правого борта, из воды растут
горы или облака.
Еще мальчишкой Туба, работая на винограднике, брошенном уступами по склону
горы, укрепленном стенками серого камня, среди лапчатых фиг и олив, с их выкованными листьями, в темной зелени апельсинов и запутанных ветвях гранат, на ярком
солнце, на горячей земле, в запахе цветов, — еще тогда он смотрел, раздувая ноздри, в синее око моря взглядом человека, под ногами которого земля не тверда — качается, тает и плывет, — смотрел, вдыхая соленый воздух, и пьянел, становясь рассеянным, ленивым, непослушным, как всегда бывает с тем, кого море очаровало и зовет, с тем, кто влюбился душою в море…
А по праздникам, рано, когда
солнце едва поднималось из-за
гор над Сорренто, а небо было розовое, точно соткано из цветов абрикоса, — Туба, лохматый, как овчарка, катился под
гору, с удочками на плече, прыгая с камня на камень, точно ком упругих мускулов совсем без костей, — бежал к морю, улыбаясь ему широким, рыжим от веснушек лицом, а встречу, в свежем воздухе утра, заглушая сладкое дыхание проснувшихся цветов, плыл острый аромат, тихий говор волн, — они цеплялись о камни там, внизу, и манили к себе, точно девушки, — волны…
Проснулись птицы, перепархивают в листве олив, поют, а снизу вздымаются в
гору густые вздохи моря, пробужденного
солнцем.
За городом дорога пошла берегом. Я смотрел на необозримый залив, на наши суда, на озаряемые
солнцем горы, одни, поближе, пурпуровые, подальше — лиловые; самые дальние синели в тумане небосклона. Картина впереди — еще лучше: мы мчались по большому зеленому лугу с декорацией индийских деревень, прячущихся в тени бананов и пальм. Это одна бесконечная шпалера зелени — на бананах нежной, яркой до желтизны, на пальмах темной и жесткой.
— Послушайте, может быть, вы все-таки доскажете, что было дальше? — спросил я через некоторое время, видя, что мой спутник задумался и как будто забыл о своем рассказе, глядя прямо перед собой на освещенные
солнцем горы нашего берега. Реки с ледоходом теперь не было видно. Мы ехали лугом, впереди плелись мои спутники, о чем-то весело балагуря с своим ямщиком.
Остров все ближе и ближе — роскошный, весь словно повитый зеленью, с высокими, голыми маковками блиставших на
солнце гор, точно прелестный сад, поднявшийся из океана. Переливы ярких цветов неба, моря и зелени ласкают глаз. Ашанину казалось, что он видит что-то сказочное, волшебное.
С Дуней на руках в другую горницу перешел Марко Данилыч. Окна раскрыты, яркое майское
солнце горит в поднебесье, отрадное тепло по земле разливая; заливаются в лазурной высоте жаворонки, а в тенистом саду поет соловей — все глядит весело, празднично… Девочка радостно хохочет, подпрыгивая на отцовских руках и взмахивая пухленькими ручками.
Неточные совпадения
Так
солнце с неба знойного // В лесную глушь дремучую // Забросит луч — и чудо там: // Роса
горит алмазами, // Позолотился мох.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик, пошел передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под
гору по лощине и на
гору под самую опушку леса.
Солнце зашло за лес. Роса уже пала, и косцы только на горке были на
солнце, а в низу, по которому поднимался пар, и на той стороне шли в свежей, росистой тени. Работа кипела.
Вот уже полтора месяца, как я в крепости N; Максим Максимыч ушел на охоту… я один; сижу у окна; серые тучи закрыли
горы до подошвы;
солнце сквозь туман кажется желтым пятном. Холодно; ветер свищет и колеблет ставни… Скучно! Стану продолжать свой журнал, прерванный столькими странными событиями.
Нет женского взора, которого бы я не забыл при виде кудрявых
гор, озаренных южным
солнцем, при виде голубого неба или внимая шуму потока, падающего с утеса на утес.
Солнце закатилось, и ночь последовала за днем без промежутка, как это обыкновенно бывает на юге; но благодаря отливу снегов мы легко могли различать дорогу, которая все еще шла в
гору, хотя уже не так круто.