Неточные совпадения
А за ним на рельсы стали падать точно им ноги подрезали — какие-то веселые шумные люди, люди, которых не
было здесь за две минуты до этого момента. Они бросались на землю,
смеясь, строили друг другу гримасы и кричали офицеру, который, потрясая перчатками под носом человека в цилиндре, что-то говорил ему, усмехаясь, встряхивая красивой головой.
Приплясывая, идет черноволосая генуэзка, ведя за руку человека лет семи от роду, в деревянных башмаках и серой шляпе до плеч. Он встряхивает головенкой, чтобы сбросить шляпу на затылок, а она всё падает ему на лицо, женщина срывает ее с маленькой головы и, высоко взмахнув ею, что-то
поет и
смеется, мальчуган смотрит на нее, закинув голову, — весь улыбка, потом подпрыгивает, желая достать шляпу, и оба они исчезают.
— О, синьоры, синьоры! — сквозь смех, задыхаясь, говорил он, — на утро дня свадьбы у нас
было всё, что нужно для дома, — статуя мадонны, посуда, белье, мебель — всё, клянусь вам! Ида плакала и
смеялась, я тоже, и все
смеялись — нехорошо плакать в день свадьбы, и все наши
смеялись над нами!..
По улице маленького городка пестрым потоком льется празднично одетая толпа — тут весь город, рабочие, солдаты, буржуа, священники, администраторы, рыбаки, — все возбуждены весенним хмелем, говорят громко, много
смеются,
поют, и все — как одно здоровое тело — насыщены радостью жить.
— Полсотни лет тому назад, синьор, — говорит старик, в тон шороху волн и звону цикад, —
был однажды вот такой же веселый и звучный день, когда всё
смеется и
поет. Моему отцу
было сорок, мне — шестнадцать, и я
был влюблен, это — неизбежно в шестнадцать лет и при хорошем солнце.
Вечерами приходил ее жених — маленький, бойкий человечек, белобрысый, с пушистыми усами на загорелом круглом лице; он, не уставая,
смеялся целый вечер и, вероятно, мог бы
смеяться целый день. Они уже
были обручены, и для них строился новый дом в одной из лучших улиц города — самой чистой и тихой. Горбун никогда не
был на этой стройке и не любил слушать, когда говорили о ней. Жених хлопал его по плечам маленькой, пухлой рукой, с кольцами на ней, и говорил, оскаливая множество мелких зубов...
Со всех сторон к яслям наклоняются седые обнаженные головы, суровые лица, всюду блестят ласковые глаза. Вспыхнули бенгальские огни, всё темное исчезло с площади — как будто неожиданно наступил рассвет. Дети
поют, кричат,
смеются, на лицах взрослых — милые улыбки, можно думать, что они тоже хотели бы прыгать и шуметь, но — боятся потерять в глазах детей свое значение людей серьезных.
А когда почтенные люди говорили ему, что это плохо, он возражал,
смеясь в глаза им: «Когда я
был беден, меня тоже не жалели».
Он спросил,
смеясь: «Сколько тебе дать, чтоб ты оставил меня в покое, — лиру, довольно?» Это
было обидно, но я сдержался.
— До площади, синьора! Вы послушайте, как хорошо я вел себя: сначала я вовсе не обращал внимания на их насмешки, — пусть, думаю, они сравнивают меня с ослом, я всё стерплю из уважения к синьоре, — к вам, синьора. Но когда они начали
смеяться над моей матерью, — ага, подумал я, ну, это вам не пройдет даром. Тут я поставил корзину, и — нужно
было видеть, добрая синьора, как ловко и метко попадал я в этих разбойников, — вы бы очень
смеялись!
Неточные совпадения
Пей даром сколько вздумаешь — // На славу угостим!..» // Таким речам неслыханным //
Смеялись люди трезвые, // А пьяные да умные // Чуть не плевали в бороду // Ретивым крикунам.
В дому-то мало радости: // Избенка развалилася, // Случается,
есть нечего — //
Смеется дурачок!
Стародум. Ему многие
смеются. Я это знаю.
Быть так. Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят одного. Отец мой у двора Петра Великого…
Он видел, что старик повар улыбался, любуясь ею и слушая ее неумелые, невозможные приказания; видел, что Агафья Михайловна задумчиво и ласково покачивала головой на новые распоряжения молодой барыни в кладовой, видел, что Кити
была необыкновенно мила, когда она,
смеясь и плача, приходила к нему объявить, что девушка Маша привыкла считать ее барышней и оттого ее никто не слушает.
— Я
смеюсь, — сказала она, — как
смеешься, когда увидишь очень похожий портрет. То, что вы сказали, совершенно характеризует французское искусство теперь, и живопись и даже литературу: Zola, Daudet. Но, может
быть, это всегда так бывает, что строят свои conceptions [концепции] из выдуманных, условных фигур, а потом — все combinaisons [комбинации] сделаны, выдуманные фигуры надоели, и начинают придумывать более натуральные, справедливые фигуры.