Любил женщин и рассказывал о них, вкусно чмокая, с восторгом, с какой-то судорогой в
разбитом теле; в этой судороге было что-то болезненное, она возбуждала у меня брезгливое чувство, но речи его я слушал внимательно, чувствуя их красоту.
Неточные совпадения
Смотрел я, как по грязному полу двигаются, лениво шаркая ногами, «девушки для радости», как отвратительно трясутся их дряблые
тела под назойливый визг гармоники или под раздражающий треск струн
разбитого пианино, смотрел — и у меня зарождались какие-то неясные, но тревожные мысли. От всего вокруг истекала скука, отравляя душу бессильным желанием куда-то уйти.
Половина днища баржи была на камнях берега, половина — в воде, и под нею, у кормы, зацепившись за изломанные полости руля, распласталось, вниз лицом, длинное
тело Изота с
разбитым, пустым черепом, — вода вымыла мозг из него.
Предо мною шевелилось
тело Изота, и на
разбитом черепе волоса, выпрямленные течением, как будто встали дыбом. Я вспоминал его глуховатый голос, хорошие слова...
Неточные совпадения
Была она высокая, немного сутулая, ее
тело,
разбитое долгой работой и побоями мужа, двигалось бесшумно и как-то боком, точно она всегда боялась задеть что-то.
Шелковые всплески воды, радостные крики освеженного
тела, громкий смех и визг ребятишек — всё это и радужные брызги моря,
разбитого прыжками людей, — вздымается к солнцу, как веселая жертва ему.
— Я — не один… нас много таких, загнанных судьбой,
разбитых и больных людей… Мы — несчастнее вас, потому что слабее и
телом и духом, но мы сильнее вас, ибо вооружены знанием… которое нам некуда приложить… Мы все с радостью готовы прийти к вам и отдать вам себя, помочь вам жить… больше нам нечего делать! Без вас мы — без почвы, вы без нас — без света! Товарищи! Мы судьбой самою созданы для того, чтоб дополнять друг друга!
Доримедонт явился поздно ночью в изорванном платье, без шляпы и палки, с
разбитым лицом, мокрый от крови. Его грузное
тело тряслось, по распухшему лицу текли слёзы, он всхлипывал и глухо говорил:
Успокоительно прозвучал мягкий голос Соловьева и утонул в новом взрыве слов
разбитого человека. Он внёс с собою вихрь страха, Климков сразу закружился, утонул в шёпоте его тревожной речи, был ослеплён движениями изломанного
тела, мельканием трусливых рук и ждал, что вот что-то огромное, чёрное ворвётся в дверь, наполнит комнату и раздавит всех.