Неточные совпадения
— Да я уже и жду! — спокойно сказал длинный
человек. Его
спокойствие, мягкий голос и простота лица ободряли мать.
Человек смотрел на нее открыто, доброжелательно, в глубине его прозрачных глаз играла веселая искра, а во всей фигуре, угловатой, сутулой, с длинными ногами, было что-то забавное и располагающее к нему. Одет он был в синюю рубашку и черные шаровары, сунутые в сапоги. Ей захотелось спросить его — кто он, откуда, давно ли знает ее сына, но вдруг он весь покачнулся и сам спросил ее...
Прощаясь с сестрой, Николай крепко пожал ей руку, и мать еще раз отметила простоту и
спокойствие их отношений. Ни поцелуев, ни ласковых слов у этих
людей, а относятся они друг к другу так душевно, заботливо. Там, где она жила,
люди много целуются, часто говорят ласковые слова и всегда кусают друг друга, как голодные собаки.
Переодеваясь в своей комнате, она еще раз задумалась о
спокойствии этих
людей, об их способности быстро переживать страшное. Это отрезвляло ее, изгоняя страх из сердца. Когда она вошла в комнату, где лежал раненый, Софья, наклонясь над ним, говорила ему...
На море в нем всегда поднималось широкое, теплое чувство, — охватывая всю его душу, оно немного очищало ее от житейской скверны. Он ценил это и любил видеть себя лучшим тут, среди воды и воздуха, где думы о жизни и сама жизнь всегда теряют — первые — остроту, вторая — цену. По ночам над морем плавно носится мягкий шум его сонного дыхания, этот необъятный звук вливает в душу
человека спокойствие и, ласково укрощая ее злые порывы, родит в ней могучие мечты…
Неточные совпадения
Он сидел на своем кресле, то прямо устремив глаза вперед себя, то оглядывая входивших и выходивших, и если и прежде он поражал и волновал незнакомых ему
людей своим видом непоколебимого
спокойствия, то теперь он еще более казался горд и самодовлеющ.
С своей стороны, Алексей Александрович, вернувшись от Лидии Ивановны домой, не мог в этот день предаться своим обычным занятиям и найти то душевное
спокойствие верующего и спасенного
человека, которое он чувствовал прежде.
Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали страдания других
людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость к ней, и раскаяние в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и душевное
спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
Кто не знал ее и ее круга, не слыхал всех выражений соболезнования, негодования и удивления женщин, что она позволила себе показаться в свете и показаться так заметно в своем кружевном уборе и со своей красотой, те любовались
спокойствием и красотой этой женщины и не подозревали, что она испытывала чувства
человека, выставляемого у позорного столба.
Она взглянула на него. «Нет, это мне показалось, ― подумала она, вспоминая выражение его лица, когда он запутался на слове пелестрадал, ― нет, разве может
человек с этими мутными глазами, с этим самодовольным
спокойствием чувствовать что-нибудь?»