— Очень я люблю вас, Андрюша! — глубоко вздохнув, сказала мать, разглядывая его
худое лицо, смешно поросшее темными кустиками волос.
— Слышишь? — толкнув в бок голубоглазого мужика, тихонько спросил другой. Тот, не отвечая, поднял голову и снова взглянул в лицо матери. И другой мужик тоже посмотрел на нее — он был моложе первого, с темной редкой бородкой и пестрым от веснушек,
худым лицом. Потом оба они отодвинулись от крыльца в сторону.
Мать видела эту тоску в сухом блеске зеленых глаз женщины, на ее
худом лице, слышала в голосе. Ей захотелось утешить ее, приласкать.
Неточные совпадения
Являлись и еще люди из города, чаще других — высокая стройная барышня с огромными глазами на
худом, бледном
лице. Ее звали Сашенька. В ее походке и движениях было что-то мужское, она сердито хмурила густые темные брови, а когда говорила — тонкие ноздри ее прямого носа вздрагивали.
Он долго говорил ей что-то тихим, серьезным голосом. Она смотрела ему в
лицо и думала: «Он не сделает ничего
худого, он не может!»
— Над этим — не посмеешься! — медленно проговорил хохол. Мать ткнулась
лицом в подушку и беззвучно заплакала. Наутро Андрей показался матери ниже ростом и еще милее. А сын, как всегда,
худ, прям и молчалив. Раньше мать называла хохла Андрей Онисимович, а сегодня, не замечая, сказала ему...
Одни насмешливые и серьезные, другие веселые, сверкающие силой юности, третьи задумчиво тихие — все они имели в глазах матери что-то одинаково настойчивое, уверенное, и хотя у каждого было свое
лицо — для нее все
лица сливались в одно:
худое, спокойно решительное, ясное
лицо с глубоким взглядом темных глаз, ласковым и строгим, точно взгляд Христа на пути в Эммаус.
Мать взглянула в
лицо ему — один глаз Исая тускло смотрел в шапку, лежавшую между устало раскинутых ног, рот был изумленно полуоткрыт, его рыжая бородка торчала вбок.
Худое тело с острой головой и костлявым
лицом в веснушках стало еще меньше, сжатое смертью. Мать перекрестилась, вздохнув. Живой, он был противен ей, теперь будил тихую жалость.
Лицо ее стало еще более
худым и бледным, она не курила.
Мать испугалась его крика, она смотрела на него и видела, что
лицо Михаила резко изменилось —
похудело, борода стала неровной, под нею чувствовались кости скул.
Они смотрели в
лицо женщины,
худое, бледное; перед ними все ярче освещалось святое дело всех народов мира — бесконечная борьба за свободу.
Она отшатнулась от Людмилы, утомленная волнением, и села, тяжело дыша. Людмила тоже отошла, бесшумно, осторожно, точно боясь разрушить что-то. Она гибко двигалась по комнате, смотрела перед собой глубоким взглядом матовых глаз и стала как будто еще выше, прямее, тоньше.
Худое, строгое
лицо ее было сосредоточенно, и губы нервно сжаты. Тишина в комнате быстро успокоила мать; заметив настроение Людмилы, она спросила виновато и негромко...
Дарья Александровна, в кофточке и с пришпиленными на затылке косами уже редких, когда-то густых и прекрасных волос, с осунувшимся,
худым лицом и большими, выдававшимися от худобы лица, испуганными глазами, стояла среди разбросанных по комнате вещей пред открытою шифоньеркой, из которой она выбирала что-то.
Без дела сидели на нарах еще две женщины, одна лет сорока, с бледным
худым лицом, вероятно когда-то очень красивая, теперь худая и бледная.
Неточные совпадения
Теперь же Савва дьяконом // Смотрел, а у Григория //
Лицо худое, бледное // И волос тонкий, вьющийся, // С оттенком красноты.
— Вот, я приехал к тебе, — сказал Николай глухим голосом, ни на секунду не спуская глаз с
лица брата. — Я давно хотел, да всё нездоровилось. Теперь же я очень поправился, — говорил он, обтирая свою бороду большими
худыми ладонями.
Агафья Михайловна с разгоряченным и огорченным
лицом, спутанными волосами и обнаженными по локоть
худыми руками кругообразно покачивала тазик над жаровней и мрачно смотрела на малину, от всей души желая, чтоб она застыла и не проварилась. Княгиня, чувствуя, что на нее, как на главную советницу по варке малины, должен быть направлен гнев Агафьи Михайловны, старалась сделать вид, что она занята другим и не интересуется малиной, говорила о постороннем, но искоса поглядывала на жаровню.
Во время разлуки с ним и при том приливе любви, который она испытывала всё это последнее время, она воображала его четырехлетним мальчиком, каким она больше всего любила его. Теперь он был даже не таким, как она оставила его; он еще дальше стал от четырехлетнего, еще вырос и
похудел. Что это! Как
худо его
лицо, как коротки его волосы! Как длинны руки! Как изменился он с тех пор, как она оставила его! Но это был он, с его формой головы, его губами, его мягкою шейкой и широкими плечиками.
Вскоре приехал князь Калужский и Лиза Меркалова со Стремовым. Лиза Меркалова была
худая брюнетка с восточным ленивым типом
лица и прелестными, неизъяснимыми, как все говорили, глазами. Характер ее темного туалета (Анна тотчас же заметила и оценила это) был совершенно соответствующий ее красоте. Насколько Сафо была крута и подбориста, настолько Лиза была мягка и распущенна.