— Пожалуй, поколотит его Николай! —
с опасением продолжал хохол. — Вот видите, какие чувства воспитали господа командиры нашей жизни у нижних чинов? Когда такие люди, как Николай, почувствуют свою обиду и вырвутся из терпенья — что это будет? Небо кровью забрызгают, и земля в ней, как мыло, вспенится…
Неточные совпадения
Заметив в чужом необычное, слобожане долго не могли забыть ему это и относились к человеку, не похожему на них,
с безотчетным
опасением. Они точно боялись, что человек бросит в жизнь что-нибудь такое, что нарушит ее уныло правильный ход, хотя тяжелый, но спокойный. Люди привыкли, чтобы жизнь давила их всегда
с одинаковой силой, и, не ожидая никаких изменений к лучшему, считали все изменения способными только увеличить гнет.
Мать понимала, что этот шум поднят работой ее сына. Она видела, как люди стягивались вокруг него, — и
опасения за судьбу Павла сливались
с гордостью за него.
Я, разумеется, не боялся. Наоборот, идя по широким темным улицам и пустырям, я желал какой-нибудь опасной встречи. Мне так приятно было думать, что Люня еще не спит и, лежа в своей комнате с закрытыми ставнями, думает обо мне
с опасением и участием. А я ничего не боюсь и иду один, с палкой в руке, мимо старых, обросших плющами стен знаменитого дубенского замка. И мне приходила в голову гордая мысль, что я, должно быть, «влюблен».
К приезду новых людей они относились всегда подозрительно,
с опасением за свое будущее, но встречали их всякий раз любезно, без малейшего протеста, и самое большее, если они при этом лгали, описывая Сахалин в мрачных красках и думая этим отвадить иностранцев от острова.
В прогулках своих я не любил ходить по спокойным пробитым дорогам; нет, я старался быть там, где следа человеческого не видано, кроме моего, куда можно было пройти
с опасением упасть и погибнуть или с радостною надеждой быть там первым.
Неточные совпадения
К счастию, однако ж, на этот раз
опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин,
с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Но в то же время он узнал теперь, и узнал наверно, что хоть и тосковала она и боялась чего-то ужасно, принимаясь теперь читать, но что вместе
с тем ей мучительно самой хотелось прочесть, несмотря на всю тоску и на все
опасения, и именно ему,чтоб он слышал, и непременно теперь — « что бы там ни вышло потом!»…
Василий Иванович во время обеда расхаживал по комнате и
с совершенно счастливым и даже блаженным видом говорил о тяжких
опасениях, внушаемых ему наполеоновскою политикой и запутанностью итальянского вопроса.
— Ну, одним словом: Локтев был там два раза и первый раз только сконфузился, а во второй — протестовал, что вполне естественно
с его стороны. Эти… обнаженны обозлились на него и, когда он шел ночью от меня
с девицей Китаевой, — тоже гимназистка, — его избили. Китаева убежала, думая, что он убит, и — тоже глупо! — рассказала мне обо всем этом только вчера вечером. Н-да. Тут, конечно, испуг и
опасение, что ее исключат из гимназии, но… все-таки не похвально, нет!
Все чаще Клим думал, что Нехаева образованнее и умнее всех в этой компании, но это, не сближая его
с девушкой, возбуждало в нем
опасение, что Нехаева поймет в нем то, чего ей не нужно понимать, и станет говорить
с ним так же снисходительно, небрежно или досадливо, как она говорит
с Дмитрием.