На мать смотрели с грустью, с уважением, гул сочувствия провожал ее. Сизов молчаливо отстранял людей
с дороги, они молча сторонились и, повинуясь неясной силе, тянувшей их за матерью, не торопясь, шли за нею, вполголоса перекидываясь краткими словами.
— Нам везет! — сказал Николай, потирая руки. — Но — как я боялся за вас! Черт знает как! Знаете, Ниловна, примите мой дружеский совет — не бойтесь суда! Чем скорее он, тем ближе свобода Павла, поверьте! Может быть — он уйдет
с дороги. А суд — это приблизительно такая штука…
Неточные совпадения
В холодном сумраке они шли по немощеной улице к высоким каменным клеткам фабрики; она
с равнодушной уверенностью ждала их, освещая грязную
дорогу десятками жирных квадратных глаз.
Он не купил себе ружья и не стал удить рыбу, но заметно начал уклоняться
с торной
дороги всех: реже посещал вечеринки и хотя, по праздникам, куда-то уходил, но возвращался трезвый.
Толпа расступилась, давая
дорогу высокому человеку
с острой бородкой и длинным лицом.
— Позвольте! — говорил он, отстраняя рабочих
с своей
дороги коротким жестом руки, но не дотрагиваясь до них. Глаза у него были прищурены, и взглядом опытного владыки людей он испытующе щупал лица рабочих. Перед ним снимали шапки, кланялись ему, — он шел, не отвечая на поклоны, и сеял в толпе тишину, смущение, конфузливые улыбки и негромкие восклицания, в которых уже слышалось раскаяние детей, сознающих, что они нашалили.
— Жизнь становится
дороже, оттого и люди злее. Говядина второй сорт — четырнадцать копеек фунт, хлеб опять стал две
с половиной…
И народ бежал встречу красному знамени, он что-то кричал, сливался
с толпой и шел
с нею обратно, и крики его гасли в звуках песни — той песни, которую дома пели тише других, — на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую
дорогу к будущему, она честно говорила о тяжестях пути. В ее большом спокойном пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и сгорала в пепел проклятая боязнь нового…
Ей вдруг захотелось пойти куда-то по
дорогам, мимо лесов в деревень,
с котомкой за плечами,
с палкой в руке.
Она забыла осторожность и хотя не называла имен, но рассказывала все, что ей было известно о тайной работе для освобождения народа из цепей жадности. Рисуя образы,
дорогие ее сердцу, она влагала в свои слова всю силу, все обилие любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама
с горячей радостью любовалась людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее чувством.
— Все, кому трудно живется, кого давит нужда и беззаконие, одолели богатые и прислужники их, — все, весь народ должен идти встречу людям, которые за него в тюрьмах погибают, на смертные муки идут. Без корысти объяснят они, где лежит путь к счастью для всех людей, без обмана скажут — трудный путь — и насильно никого не поведут за собой, но как встанешь рядом
с ними — не уйдешь от них никогда, видишь — правильно все, эта
дорога, а — не другая!
Она пошла домой. Было ей жалко чего-то, на сердце лежало нечто горькое, досадное. Когда она входила
с поля в улицу,
дорогу ей перерезал извозчик. Подняв голову, она увидала в пролетке молодого человека
с светлыми усами и бледным, усталым лицом. Он тоже посмотрел на нее. Сидел он косо, и, должно быть, от этого правое плечо у него было выше левого.
—
Дорогая вы моя! Как хорошо это, когда знаешь, что уже есть в жизни свет для всех людей и — будет время — увидят они его, обнимутся
с ним душой!
«Ну полно, полно, миленький! // Ну, не сердись! — за валиком // Неподалеку слышится. — // Я ничего… пойдем!» // Такая ночь бедовая! // Направо ли, налево ли //
С дороги поглядишь: // Идут дружненько парочки, // Не к той ли роще правятся? // Та роща манит всякого, // В той роще голосистые // Соловушки поют…
Левину самому хотелось зайти в эти местечки, но местечки были от дома близкие, он всегда мог взять их, и местечки были маленькие, — троим негде стрелять. И потому он кривил душой, говоря, что едва ли есть что. Поравнявшись с маленьким болотцем, Левин хотел проехать мимо, но опытный охотничий глаз Степана Аркадьича тотчас же рассмотрел видную
с дороги мочежину.
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы
с Петром Ивановичем. — А
с какой стати сидеть ему здесь, когда
дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и есть этот чиновник.
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы
с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств
дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б
с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.
Городничий (в сторону,
с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да
с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно
дороги: говорят,
с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь,
с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?
Коли вы больше спросите, // И раз и два — исполнится // По вашему желанию, // А в третий быть беде!» // И улетела пеночка //
С своим родимым птенчиком, // А мужики гуськом // К
дороге потянулися // Искать столба тридцатого.
—
С кем встречи вы боитеся, // Идя путем-дорогою? // Чур! отвечать на спрос!