Неточные совпадения
Каждый раз, когда у Андрея собирались товарищи на чтение нового
номера заграничной газеты или брошюры, приходил и Николай, садился
в угол и молча слушал час, два. Кончив чтение, молодежь долго спорила, но Весовщиков не принимал участия
в спорах. Он оставался дольше всех и один на один с Андреем
ставил ему угрюмый вопрос...
Неточные совпадения
Много бы хотелось с тобой болтать, но еще есть другие ответы к почте. Прощай, любезный друг.
Ставь номера на письмах, пока не будем
в одном
номере. Право, тоска, когда не все получаешь, чего хочется. Крепко обнимаю тебя. Найди смысл, если есть пропуски
в моей рукописи. Не перечитываю — за меня кто-нибудь ее прочтет, пока до тебя дойдет. Будь здоров и душой и телом…
Когда я редактировал коннозаводческий «Журнал спорта», московская цензура тоже меня нередко тревожила и
ставила иногда
в ужасное положение. Так,
в 90-х годах прошлого столетия я как-то напечатал воскресный
номер и выпустил его, не дождавшись цензорских гранок. Сделал я это вполне сознательно, так как был более чем уверен, что ровно никаких противоцензурных погрешностей
в номере нет.
Корзина с провизией склонилась
в руках ослабевшего человека, сидевшего
в углу вагона, и груши из нее посыпались на пол. Ближайший сосед поднял их, тихо взял корзину из рук спящего и
поставил ее рядом с ним. Потом вошел кондуктор, не будя Матвея, вынул билет из-за ленты его шляпы и на место билета положил туда же белую картонную марку с
номером. Огромный человек крепко спал, сидя, и на лице его бродила печальная судорога, а порой губы сводило, точно от испуга…
Я занял
номер, заперся и часов до трех сидел и считал свои деньги. Наутро я проснулся уж не лакеем. Я решил
в тот же день выехать
в Гомбург: там я не служил
в лакеях и
в тюрьме не сидел. За полчаса до поезда я отправился
поставить две ставки, не более, и проиграл полторы тысячи флоринов. Однакоже все-таки переехал
в Гомбург, и вот уже месяц, как я здесь…
Этого акробата любили
в цирке все, начиная с директора и кончая конюхами. Артист он был исключительный и всесторонний: одинаково хорошо жонглировал, работал на трапеции и на турнике, подготовлял лошадей высшей школы,
ставил пантомимы и, главное, был неистощим
в изобретении новых «
номеров», что особенно ценится
в цирковом мире, где искусство, по самым своим свойствам, почти не двигается вперед, оставаясь и теперь чуть ли не
в таком виде,
в каком оно было при римских цезарях.