Неточные совпадения
Ругали и
били детей тяжело, но пьянство и драки молодежи казались старикам вполне законным явлением, — когда
отцы были молоды, они тоже пили и дрались, их тоже
били матери и
отцы. Жизнь всегда была такова, — она ровно и медленно текла куда-то мутным потоком годы и годы и вся была связана крепкими, давними привычками думать и делать одно и то же, изо дня в день. И никто не имел желания попытаться изменить ее.
— Не плачь! — говорил Павел ласково и тихо, а ей казалось, что он прощается. — Подумай, какою жизнью мы живем? Тебе сорок лет, — а разве ты жила?
Отец тебя
бил, — я теперь понимаю, что он на твоих боках вымещал свое горе, — горе своей жизни; оно давило его, а он не понимал — откуда оно? Он работал тридцать лет, начал работать, когда вся фабрика помещалась в двух корпусах, а теперь их — семь!
— Боялся, что ударит офицер! Он — чернобородый, толстый, пальцы у него в шерсти, а на носу — черные очки, точно — безглазый. Кричал, топал ногами! В тюрьме сгною, говорит! А меня никогда не
били, ни
отец, ни мать, я — один сын, они меня любили.
— Ненависть — я не признаю. Ненавидеть — нечего, некого. Озлиться можно на часок, другой, а ненавидеть — да за что же? Кого? Все идет по закону естества. И — в гору идет. Мой
отец бил мою мать палкой, а я вот… ни на одну женщину не замахивался даже… хотя, может, следовало бы и ударить.
Она прикидывается, что сделал ей больно, и кричит: «дети, ваш
отец бьет меня!» Я кричу: «не лги!» — «Ведь это уж не в первый раз!» кричит она, или что-нибудь подобное.
Жениться он тоже не хотел, да
отец бил его, и старики велели слушать отцовскую волю; он женился, ушел с топором и там остался.
— Я тебя — не больно. Надо учить. Меня
отец бил ой-ёй как! И мать. Конюх, приказчик. Лакей-немец. Ещё когда свой бьёт — не так обидно, а вот чужой — это горестно. Родная рука — легка!
Это не мешало Илье Афанасьевичу весною из сочной коры ветлы делать для меня превосходные дудки, что давало мне возможность, конечно, в отсутствие
отца бить в подаренный крестным отцом барабан, продолжая в то же время дуть в громогласную дудку.
Неточные совпадения
— Вот еще что выдумал! — говорила мать, обнимавшая между тем младшего. — И придет же в голову этакое, чтобы дитя родное
било отца. Да будто и до того теперь: дитя молодое, проехало столько пути, утомилось (это дитя было двадцати с лишком лет и ровно в сажень ростом), ему бы теперь нужно опочить и поесть чего-нибудь, а он заставляет его биться!
«Пусть, говорит, видят, как благородные дети чиновного
отца по улицам нищими ходят!» Детей всех
бьет, те плачут.
— Папочка, папочка, — кричит он
отцу, — папочка, что они делают! Папочка, бедную лошадку
бьют!
— Катерина Ивановна ведь вас чуть не
била, у отца-то?
— Люблю дразнить! Мальчишкой будучи,
отца дразнил,
отец у меня штейгером был, потом докопался до дела — в большие тысячники вылез. Драл меня беспощадно, но, как видите, не повредил. Чехов-то прав: если зайца
бить, он спички зажигать выучится. Вы как Чехова-то оцениваете?