Неточные совпадения
— Мужик спокойнее на
ногах стоит! — добавил Рыбин. — Он
под собой землю
чувствует, хоть и нет ее у него, но он
чувствует — земля! А фабричный — вроде птицы: родины нет, дома нет, сегодня — здесь, завтра — там! Его и баба к месту
не привязывает, чуть что — прощай, милая, в бок тебе вилами! И пошел искать, где лучше. А мужик вокруг
себя хочет сделать лучше,
не сходя с места. Вон мать пришла!
— Еще поспорим! Ты играй на своей сопелке — у кого
ноги в землю
не вросли, те
под твою музыку танцевать будут! Рыбин верно сказал — мы
под собой земли
не чувствуем, да и
не должны, потому на нас и положено раскачать ее. Покачнем раз — люди оторвутся, покачнем два — и еще!
Ушли они. Мать встала у окна, сложив руки на груди, и,
не мигая, ничего
не видя, долго смотрела перед
собой, высоко подняв брови, сжала губы и так стиснула челюсти, что скоро
почувствовала боль в зубах. В лампе выгорел керосин, огонь, потрескивая, угасал. Она дунула на него и осталась во тьме. Темное облако тоскливого бездумья наполнило грудь ей, затрудняя биение сердца. Стояла она долго — устали
ноги и глаза. Слышала, как
под окном остановилась Марья и пьяным голосом кричала...
То снилось ему, что вокруг него все шумит, вертится, а он бежит, бежит,
не чувствует под собою ног… вот уже выбивается из сил…
Не глядя по сторонам и, как говорится,
не чувствуя под собой ног, я бросилась к калитке, ведущей из большого сада в палисадник, примыкавший к улице. Старик-сторож, сидя на тумбе, клевал носом.
Высшее назначение, полученное Владимиром Сергеевичем, приближение Зинаиды Владимировны ко двору отразилось на тщеславной жене и матери Ираиде Ивановне. Она, что называется,
не чувствовала под собою ног.
Неточные совпадения
Почувствовавши себя на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась
под их
ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался в небеса. Но так как архитекторов у них
не было, а плотники были неученые и
не всегда трезвые, то довели башню до половины и бросили, и только, быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Он весь день прожил
под впечатлением своего открытия, бродя по лесу,
не желая никого видеть, и все время видел
себя на коленях пред Лидией, обнимал ее горячие
ноги,
чувствовал атлас их кожи на губах, на щеках своих и слышал свой голос: «Я тебя люблю».
— Хочу, чтоб ты меня устроил в Москве. Я тебе писал об этом
не раз, ты —
не ответил. Почему? Ну — ладно! Вот что, — плюнув
под ноги себе, продолжал он. — Я
не могу жить тут.
Не могу, потому что
чувствую за
собой право жить подло. Понимаешь? А жить подло —
не сезон. Человек, — он ударил
себя кулаком в грудь, — человек дожил до того, что начинает
чувствовать себя вправе быть подлецом. А я —
не хочу! Может быть, я уже подлец, но — больше
не хочу… Ясно?
Он и среди увлечения
чувствовал землю
под ногой и довольно силы в
себе, чтоб в случае крайности рвануться и быть свободным. Он
не ослеплялся красотой и потому
не забывал,
не унижал достоинства мужчины,
не был рабом, «
не лежал у
ног» красавиц, хотя
не испытывал огненных радостей.
Правду она говорит про
себя в начале второго акта: «Как тень какая хожу,
ног под собою не слышу… только
чувствует мое сердце, что ничего из этого хорошего
не выйдет.