Неточные совпадения
И все мечтательно, с улыбками на лицах, долго говорили о французах, англичанах и шведах
как о своих друзьях, о близких сердцу людях, которых они уважают, живут их
радостями, чувствуют горе.
—
Какие вы! — сказала она хохлу как-то раз. — Все вам товарищи — армяне, и евреи, и австрияки, — за всех печаль и
радость!
Когда окинешь добрыми глазами землю, когда увидишь,
как нас, рабочих, много, сколько силы мы несем, — такая
радость обнимает сердце, такой великий праздник в груди!
И думала о том,
как расскажет сыну свой первый опыт, а перед нею все стояло желтое лицо офицера, недоумевающее и злое. На нем растерянно шевелились черные усы и из-под верхней, раздраженно вздернутой губы блестела белая кость крепко сжатых зубов. В груди ее птицею пела
радость, брови лукаво вздрагивали, и она, ловко делая свое дело, приговаривала про себя...
— Милый вы мой, Андрюша! — заговорила она так,
как будто у нее открылось сердце и из него ручьем брызнули, играя, полные тихой
радости слова.
— Знаете, иногда такое живет в сердце, — удивительное! Кажется, везде, куда ты ни придешь, — товарищи, все горят одним огнем, все веселые, добрые, славные. Без слов друг друга понимают… Живут все хором, а каждое сердце поет свою песню. Все песни,
как ручьи, бегут — льются в одну реку, и течет река широко и свободно в море светлых
радостей новой жизни.
Мать засмеялась. У нее еще сладко замирало сердце, она была опьянена
радостью, но уже что-то скупое и осторожное вызывало в ней желание видеть сына спокойным, таким,
как всегда. Было слишком хорошо в душе, и она хотела, чтобы первая — великая —
радость ее жизни сразу и навсегда сложилась в сердце такой живой и сильной,
как пришла. И, опасаясь,
как бы не убавилось счастья, она торопилась скорее прикрыть его, точно птицелов случайно пойманную им редкую птицу.
— Знаете? — сказал хохол, стоя в двери. — Много горя впереди у людей, много еще крови выжмут из них, но все это, все горе и кровь моя, — малая цена за то, что уже есть в груди у меня, в мозгу моем… Я уже богат,
как звезда лучами, — я все снесу, все вытерплю, — потому что есть во мне
радость, которой никто, ничто, никогда не убьет! В этой
радости — сила!
—
Как хочешь, Паша! Знаю — грешно убить человека, — а не считаю никого виноватым. Жалко Исая, такой он гвоздик маленький, поглядела я на него, вспомнила,
как он грозился повесить тебя, — и ни злобы к нему, ни
радости, что помер он. Просто жалко стало. А теперь — даже и не жалко…
Наблюдая,
как дрожат синие языки огня спиртовой лампы под кофейником, мать улыбалась. Ее смущение перед дамой исчезло в глубине
радости.
— Красота
какая, Николай Иванович, а? И сколько везде красоты этой милой, — а все от нас закрыто и все мимо летит, не видимое нами. Люди мечутся — ничего не знают, ничем не могут любоваться, ни времени у них на это, ни охоты. Сколько могли бы взять
радости, если бы знали,
как земля богата,
как много на ней удивительного живет. И все — для всех, каждый — для всего, — так ли?
— У меня — двое было. Один, двухлетний, сварился кипятком, другого — не доносила, мертвый родился, — из-за работы этой треклятой!
Радость мне? Я говорю — напрасно мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы нужного порядка, вышли бы за правду прямо,
как тот человек! Верно говорю, матушка?..
Мать видела, что бумаги хватают, прячут за пазухи, в карманы, — это снова крепко поставило ее на ноги. Спокойнее и сильнее, вся напрягаясь и чувствуя,
как в ней растет разбуженная гордость, разгорается подавленная
радость, она говорила, выхватывая из чемодана пачки бумаги и разбрасывая их налево и направо в чьи-то быстрые, жадные руки.
И вот из ближнего посада, // Созревших барышень кумир, // Уездных матушек отрада, // Приехал ротный командир; // Вошел… Ах, новость, да какая! // Музыка будет полковая! // Полковник сам ее послал. //
Какая радость: будет бал! // Девчонки прыгают заране; // Но кушать подали. Четой // Идут за стол рука с рукой. // Теснятся барышни к Татьяне; // Мужчины против; и, крестясь, // Толпа жужжит, за стол садясь.
Неточные совпадения
Переход от страха к
радости, от низости к высокомерию довольно быстр,
как у человека с грубо развитыми склонностями души.
Что за черт! в самом деле! (Протирает глаза.)Целуются! Ах, батюшки, целуются! Точный жених! (Вскрикивает, подпрыгивая от
радости.)Ай, Антон! Ай, Антон! Ай, городничий! Бона,
как дело-то пошло!
Давно уж меру всякую //
Как в гневе, так и в
радости // Последыш потерял.)
И скоро поддававшийся //
Как горю, так и
радости, // «Великий грех! великий грех!» — // Тоскливо вторил Клим.
На
радости целуются, // Друг дружке обещаются // Вперед не драться зря, // А с толком дело спорное // По разуму, по-божески, // На чести повести — // В домишки не ворочаться, // Не видеться ни с женами, // Ни с малыми ребятами, // Ни с стариками старыми, // Покуда делу спорному // Решенья не найдут, // Покуда не доведают //
Как ни на есть доподлинно: // Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?