— Крестьяне! —
гудел голос Михаилы. — Разве вы не видите жизни своей, не понимаете, как вас грабят, как обманывают, кровь вашу пьют? Все вами держится, вы — первая сила на земле, — а какие права имеете? С голоду издыхать — одно ваше право!..
Неточные совпадения
Ей вдруг стало трудно дышать. Широко открыв глаза, она смотрела на сына, он казался ей чуждым. У него был другой
голос — ниже,
гуще и звучнее. Он щипал пальцами тонкие, пушистые усы и странно, исподлобья смотрел куда-то в угол. Ей стало страшно за сына и жалко его.
Дверь отворили. Сначала в комнату всунулась голова в большой мохнатой шапке, потом, согнувшись, медленно пролезло длинное тело, выпрямилось, не торопясь подняло правую руку и, шумно вздохнув,
густым, грудным
голосом сказало...
Было слышно, как хохол медленно встал и начал ходить. По полу шаркали его босые ноги. И раздался тихий, заунывный свист. Потом снова
загудел его
голос...
— Здоровы ли? Выпустили тебя, Павел? Так. Каково живешь, Ниловна? — Он широко улыбался, показывая белые зубы,
голос его звучал мягче, чем раньше, лицо еще
гуще заросло бородой.
Мать с горячей улыбкой на губах шла сзади Мазина и через голову его смотрела на сына и на знамя. Вокруг нее мелькали радостные лица, разноцветные глаза — впереди всех шел ее сын и Андрей. Она слышала их
голоса — мягкий и влажный
голос Андрея дружно сливался в один звук с
голосом сына ее,
густым и басовитым.
И вдруг голова толпы точно ударилась обо что-то, тело ее, не останавливаясь, покачнулось назад с тревожным тихим гулом. Песня тоже вздрогнула, потом полилась быстрее, громче. И снова
густая волна звуков опустилась, поползла назад.
Голоса выпадали из хора один за другим, раздавались отдельные возгласы, старавшиеся поднять песню на прежнюю высоту, толкнуть ее вперед...
двумя тяжелыми вздохами отозвались
густые, пониженные
голоса. Люди шагнули вперед, дробно ударив ногами землю. И потекла новая песня, решительная и решившаяся.
Тишина и сумрак становились
гуще,
голоса людей звучали мягче. Софья и мать наблюдали за мужиками — все они двигались медленно, тяжело, с какой-то странной осторожностью, и тоже следили за женщинами.
Отворились ворота, на улицу вынесли крышку гроба с венками в красных лентах. Люди дружно сняли шляпы — точно стая черных птиц взлетела над их головами. Высокий полицейский офицер с
густыми черными усами на красном лице быстро шел в толпу, за ним, бесцеремонно расталкивая людей, шагали солдаты, громко стуча тяжелыми сапогами по камням. Офицер сказал сиплым, командующим
голосом...
Мелькали трости, обломки оград, в дикой пляске кружились крики сцепившихся людей, возвышалось бледное лицо молодого человека, — над бурей злобного раздражения
гудел его крепкий
голос...
Толпа покачнулась,
загудела. Мать в бессильной тоске опустила голову. И снова раздался
голос Рыбина...
Он шептал долго, то понижая
голос так, что мать едва слышала его слова, то сразу начинал
гудеть сильно и густо. Тогда женщина останавливала его...
Первых слов мать не разобрала,
голос у прокурора был плавный,
густой и тек неровно, то — медленно, то — быстрее.
В конце концов было весьма приятно сидеть за столом в маленькой, уютной комнате, в теплой, душистой тишине и слушать мягкий,
густой голос красивой женщины. Она была бы еще красивей, если б лицо ее обладало большей подвижностью, если б темные глаза ее были мягче. Руки у нее тоже красивые и очень ловкие пальцы.
Неточные совпадения
— Мне обедать еще рано, а выпить надо. Я приду сейчас. Ей, вина! — крикнул он своим знаменитым в командовании,
густым и заставлявшим дрожать стекла
голосом. — Нет, не надо, — тотчас же опять крикнул он. — Ты домой, так я с тобой пойду.
Дверь 12-го нумера была полуотворена, и оттуда, в полосе света, выходил
густой дым дурного и слабого табаку, и слышался незнакомый Левину
голос; но Левин тотчас же узнал, что брат тут; он услыхал его покашливанье.
Он становился
гуще и
гуще, разрастался, перешел в тяжелые рокоты грома и потом вдруг, обратившись в небесную музыку, понесся высоко под сводами своими поющими звуками, напоминавшими тонкие девичьи
голоса, и потом опять обратился он в
густой рев и гром и затих.
Бросила прочь она от себя платок, отдернула налезавшие на очи длинные волосы косы своей и вся разлилася в жалостных речах, выговаривая их тихим-тихим
голосом, подобно когда ветер, поднявшись прекрасным вечером, пробежит вдруг по
густой чаще приводного тростника: зашелестят, зазвучат и понесутся вдруг унывно-тонкие звуки, и ловит их с непонятной грустью остановившийся путник, не чуя ни погасающего вечера, ни несущихся веселых песен народа, бредущего от полевых работ и жнив, ни отдаленного тарахтенья где-то проезжающей телеги.
— Но, государи мои, — продолжал он, выпустив, вместе с глубоким вздохом,
густую струю табачного дыму, — я не смею взять на себя столь великую ответственность, когда дело идет о безопасности вверенных мне провинций ее императорским величеством, всемилостивейшей моею государыней. Итак, я соглашаюсь с большинством
голосов, которое решило, что всего благоразумнее и безопаснее внутри города ожидать осады, а нападения неприятеля силой артиллерии и (буде окажется возможным) вылазками — отражать.