Неточные совпадения
Глаза сына горели красиво и светло; опираясь грудью на стол, он подвинулся ближе к ней и
говорил прямо в лицо, мокрое от слез, свою первую речь о
правде, понятой им.
Она это знала. Все, что
говорил сын о женской жизни, — была горькая знакомая
правда, и в груди у нее тихо трепетал клубок ощущений, все более согревавший ее незнакомой лаской.
Павел видел улыбку на губах матери, внимание на лице, любовь в ее глазах; ему казалось, что он заставил ее понять свою
правду, и юная гордость силою слова возвышала его веру в себя. Охваченный возбуждением, он
говорил, то усмехаясь, то хмуря брови, порою в его словах звучала ненависть, и когда мать слышала ее звенящие, жесткие слова, она, пугаясь, качала головой и тихо спрашивала сына...
— Правы те, которые
говорят — мы должны все знать. Нам нужно зажечь себя самих светом разума, чтобы темные люди видели нас, нам нужно на все ответить честно и верно. Нужно знать всю
правду, всю ложь…
— Неужто
правду говорит он?
Она разливала чай и удивлялась горячности, с которой они
говорили о жизни и судьбе рабочего народа, о том, как скорее и лучше посеять среди него мысли о
правде, поднять его дух. Часто они, сердясь, не соглашались друг с другом, обвиняли один другого в чем-то, обижались и снова спорили.
И он настойчиво, с непоколебимой уверенностью в
правде своих пророчеств, глядя через очки в лицо ее добрыми глазами,
говорил ей сказки о будущем.
— Крестьяне! — полным и тугим голосом
говорил Рыбин. — Бумагам этим верьте, — я теперь за них, может, смерть приму, били меня, истязали, хотели выпытать — откуда я их взял, и еще бить будут, — все стерплю! Потому — в этих грамотах
правда положена,
правда эта дороже хлеба для нас должна быть, — вот!
— Крестьяне! Ищите грамотки, читайте, не верьте начальству и попам, когда они
говорят, что безбожники и бунтовщики те люди, которые для нас
правду несут.
Правда тайно ходит по земле, она гнезд ищет в народе, — начальству она вроде ножа и огня, не может оно принять ее, зарежет она его, сожжет!
Правда вам — друг добрый, а начальству — заклятый враг! Вот отчего она прячется!..
— Дело чистое, Степан, видишь? Дело отличное! Я тебе
говорил — это народ собственноручно начинает. А барыня — она
правды не скажет, ей это вредно. Я ее уважаю, что же
говорить! Человек хороший и добра нам хочет, ну — немножко — и чтобы без убытка для себя! Народ же — он желает прямо идти и ни убытка, ни вреда не боится — видал? Ему вся жизнь вредна, везде — убыток, ему некуда повернуться, кругом — ничего, кроме — стой! — кричат со всех сторон.
— У меня — двое было. Один, двухлетний, сварился кипятком, другого — не доносила, мертвый родился, — из-за работы этой треклятой! Радость мне? Я
говорю — напрасно мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы нужного порядка, вышли бы за
правду прямо, как тот человек! Верно
говорю, матушка?..
Ей приятно было осуществлять давнее желание свое — вот, она сама
говорила людям о
правде!
Стараясь восстановить в своей памяти все мелочи, она начала рассказывать о бегстве и
говорила так, точно передавала чей-то рассказ, сомневаясь в
правде его.
— Ты, Ниловна, не сердись, — давеча я тебе бухнула, что, мол, твой виноват. А пес их разберет, который виноват, если по
правде говорить! Вон что про нашего-то Григория жандармы со шпионами
говорили. Тоже, постарался, — рыжий бес!
В груди ее повелительно разгоралось желание
говорить людям о
правде сына, ей хотелось слышать, что скажут люди против этой
правды, хотелось по их словам догадаться о решении суда.
То, что
говорил сын, не было для нее новым, она знала эти мысли, но первый раз здесь, перед лицом суда, она почувствовала странную, увлекающую силу его веры. Ее поразило спокойствие Павла, и речь его слилась в ее груди звездоподобным, лучистым комом крепкого убеждения в его правоте и в победе его. Она ждала теперь, что судьи будут жестоко спорить с ним, сердито возражать ему, выдвигая свою
правду. Но вот встал Андрей, покачнулся, исподлобья взглянул на судей и заговорил...
Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые
говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастие, как порок. Штабс-капитан не понял этих тонкостей, покачал головою и улыбнулся лукаво:
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он
говорил,
правда? (Задумывается.)Да как же и не быть
правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Простаков. То
правда, братец: весь околоток
говорит, что ты мастерски оброк собираешь.
Софья. Дядюшка! Какую
правду вы
говорите!
Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти на волоску. Скажи всю
правду; если б я греха не побоялся, я бы те, не
говоря еще ни слова, за ноги да об угол. Да не хочу губить души, не найдя виноватого.
— А что, братцы! ведь она, Клемантинка, хоть и беспутная, а
правду молвила! —
говорили одни.