— Идут в мире дети наши к радости, — пошли они ради всех и Христовой правды ради — против всего, чем заполонили, связали, задавили нас злые наши, фальшивые, жадные наши! Сердечные мои — ведь это за весь народ поднялась молодая кровь наша, за
весь мир, за все люди рабочие пошли они!.. Не отходите же от них, не отрекайтесь, не оставляйте детей своих на одиноком пути. Пожалейте себя… поверьте сыновним сердцам — они правду родили, ради ее погибают. Поверьте им!
— А ежели сегодня подрались
всем миром — одолели, значит — а завтра опять — один богат, а другой беден, — тогда — покорно благодарю! Мы хорошо понимаем — богатство, как сыпучий песок, оно смирно не лежит, а опять потечет во все стороны! Нет, уж это зачем же!
— Ко всему несут любовь дети, идущие путями правды и разума, и все облачают новыми небесами, все освещают огнем нетленным — от души. Совершается жизнь новая, в пламени любви детей ко
всему миру. И кто погасит эту любовь, кто? Какая сила выше этой, кто поборет ее? Земля ее родила, и вся жизнь хочет победы ее, — вся жизнь!
Неточные совпадения
Эта детская, но крепкая вера
все чаще возникала среди них,
все возвышалась и росла в своей могучей силе. И когда мать видела ее, она невольно чувствовала, что воистину в
мире родилось что-то великое и светлое, подобное солнцу неба, видимого ею.
В ней не было слепого чувства мести и обиды, которое способно
все разрушить, бессильное что-нибудь создать, — в этой песне не слышно было ничего от старого, рабьего
мира.
— И дураки и умники — одним
миром мазаны! — твердо сказал Николай. — Вот ты умник и Павел тоже, — а я для вас разве такой же человек, как Федька Мазин, или Самойлов, или оба вы друг для друга? Не ври, я не поверю,
все равно… и
все вы отодвигаете меня в сторону, на отдельное место…
— Послушайте, ради Христа!
Все вы — родные…
все вы — сердечные… поглядите без боязни, — что случилось? Идут в
мире дети, кровь наша, идут за правдой… для
всех! Для
всех вас, для младенцев ваших обрекли себя на крестный путь… ищут дней светлых. Хотят другой жизни в правде, в справедливости… добра хотят для
всех!
Они смотрели в лицо женщины, худое, бледное; перед ними
все ярче освещалось святое дело
всех народов
мира — бесконечная борьба за свободу.
Думала она об этом много, и росла в душе ее эта дума, углубляясь и обнимая
все видимое ею,
все, что слышала она, росла, принимая светлое лицо молитвы, ровным огнем обливавшей темный
мир,
всю жизнь и
всех людей.
— Видел. У моей двери тоже. Ну, до свиданья! До свиданья, свирепая женщина. А знаете, друзья, драка на кладбище — хорошая вещь в конце концов! О ней говорит
весь город. Твоя бумажка по этому поводу — очень хороша и поспела вовремя. Я всегда говорил, что хорошая ссора лучше худого
мира…
Этого требует время — мы должны идти всегда впереди
всех, потому что мы — рабочие, призванные силою истории разрушить старый
мир, создать новую жизнь.
Сознание великой роли рабочего сливает
всех рабочих
мира в одну душу, — вы ничем не можете задержать этот процесс обновления жизни, кроме жестокости и цинизма.
Все, что делаете вы, — преступно, ибо направлено к порабощению людей, наша работа освобождает
мир от призраков и чудовищ, рожденных вашею ложью, злобой, жадностью, чудовищ, запугавших народ.
—
Миром идут дети! Вот что я понимаю — в
мире идут дети, по
всей земле,
все, отовсюду — к одному! Идут лучшие сердца, честного ума люди, наступают неуклонно на
все злое, идут, топчут ложь крепкими ногами. Молодые, здоровые, несут необоримые силы свои
все к одному — к справедливости! Идут на победу
всего горя человеческого, на уничтожение несчастий
всей земли ополчились, идут одолеть безобразное и — одолеют! Новое солнце зажгем, говорил мне один, и — зажгут! Соединим разбитые сердца
все в одно — соединят!
— Коли
всем миром велено: // «Бей!» — стало, есть за что! — // Прикрикнул Влас на странников. — // Не ветрогоны тисковцы, // Давно ли там десятого // Пороли?.. Не до шуток им. // Гнусь-человек! — Не бить его, // Так уж кого и бить? // Не нам одним наказано: // От Тискова по Волге-то // Тут деревень четырнадцать, — // Чай, через все четырнадцать // Прогнали, как сквозь строй! —
Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? как воспользовались вчерашней порошей?» — говорили: «А что пишут в газетах, не выпустили ли опять Наполеона из острова?» Купцы этого сильно опасались, ибо совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего в остроге; пророк пришел неизвестно откуда в лаптях и нагольном тулупе, страшно отзывавшемся тухлой рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после разорвет цепь и овладеет
всем миром.
Неточные совпадения
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со
всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока не пустит по
миру, // Не отойдя сосет!
Подите кто-нибудь!» // Замялись наши странники, // Желательно бы выручить // Несчастных вахлаков, // Да барин глуп: судись потом, // Как влепит сотню добрую // При
всем честном
миру!
Хитры, сильны подьячие, // А
мир их посильней, // Богат купец Алтынников, // А
все не устоять ему // Против мирской казны — // Ее, как рыбу из моря, // Века ловить — не выловить.
Красивая, здоровая. // А деток не дал Бог! // Пока у ней гостила я, //
Все время с Лиодорушкой // Носилась, как с родным. // Весна уж начиналася, // Березка распускалася, // Как мы домой пошли… // Хорошо, светло // В
мире Божием! // Хорошо, легко, // Ясно н а ́ сердце.
Все в
мире переменчиво, // Прейдет и самый
мир…