Мутно было на душе у меня, не нравились мне Титовы подозрительной тишиной жизни своей. Стал я ходить в церковь, помогать сторожу Власию да новому дьячку, — этот был молодой, красивый, из учителей какой-то; к службе лентяй, с попом подхалим, руку ему целует, собачкой бегает за ним
по пятам. На меня кричит, а — напрасно, потому что я службу знал не хуже его и делал всё как надо.
В день Симеона батюшка // Сажал меня на бурушку // И вывел из младенчества //
По пятому годку, // А на седьмом за бурушкой // Сама я в стадо бегала, // Отцу носила завтракать, // Утяточек пасла.
Самгин, спотыкаясь о какие-то доски, шел, наклоня голову,
по пятам Туробоева, его толкали какие-то люди, вполголоса уговаривая друг друга:
Неточные совпадения
При среднем росте, она была полна, бела и румяна; имела большие серые глаза навыкате, не то бесстыжие, не то застенчивые, пухлые вишневые губы, густые, хорошо очерченные брови, темно-русую косу до
пят и ходила
по улице «серой утицей».
На
пятый день отправились обратно в Навозную слободу и
по дороге вытоптали другое озимое поле. Шли целый день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но так как порох был не настоящий, то, как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать не могли.
Портрет с
пятого сеанса поразил всех, в особенности Вронского, не только сходством, но и особенною красотою. Странно было, как мог Михайлов найти ту ее особенную красоту. «Надо было знать и любить ее, как я любил, чтобы найти это самое милое ее душевное выражение», думал Вронский, хотя он
по этому портрету только узнал это самое милое ее душевное выражение. Но выражение это было так правдиво, что ему и другим казалось, что они давно знали его.
Скоро вслед за ними все угомонилось, и гостиница объялась непробудным сном; только в одном окошечке виден еще был свет, где жил какой-то приехавший из Рязани поручик, большой, по-видимому, охотник до сапогов, потому что заказал уже четыре пары и беспрестанно примеривал
пятую.
В начале моего романа // (Смотрите первую тетрадь) // Хотелось вроде мне Альбана // Бал петербургский описать; // Но, развлечен пустым мечтаньем, // Я занялся воспоминаньем // О ножках мне знакомых дам. //
По вашим узеньким следам, // О ножки, полно заблуждаться! // С изменой юности моей // Пора мне сделаться умней, // В делах и в слоге поправляться, // И эту
пятую тетрадь // От отступлений очищать.