Неточные совпадения
Но вышло как-то так, что хоть я и признал сатану, а не поверил в него и не убоялся; служил он для меня объяснением бытия зла, но в то же время мешал мне, унижая величие божие. Старался я об этом не думать, но Титов постоянно наводил меня
на мысли о
грехе и силе дьявола.
Титов с женой ходили перед богом спустя головы, как стреноженные лошади, и будто прятали в покорной робости своей некий
грех, тяжелейший воровства. Руки Титова не нравились мне — он всё прятал их и этим наводил
на мысли нехорошие — может, его руки человека задушили, может, в крови они?
— Ага! — говорит. — Это ты просто придумал. Только хорошо ли для меня этак-то? Сообрази: я мои деньги, может быть, большим
грехом купил, может, я за них душу чёрту продал. Пока я в
грехах пачкался, — ты праведно жил, да и теперь того же хочешь, за счёт моих
грехов? Легко праведному в рай попасть, коли грешник его
на своём хребте везёт, — только я не согласен конём тебе служить! Уж ты лучше сам погреши, тебе бог простит, — чай, ты вперёд у него заслужил!
— Хочешь ли ты указать мне, что ради праха и золы погубил я душу мою, — этого ли хочешь? Не верю, не хочу унижения твоего, не по твоей воле горит, а мужики это подожгли по злобе
на меня и
на Титова! Не потому не верю в гнев твой, что я не достоин его, а потому, что гнев такой не достоин тебя! Не хотел ты подать мне помощи твоей в нужный час, бессильному, против
греха. Ты виноват, а не я! Я вошёл в
грех, как в тёмный лес, до меня он вырос, и — где мне найти свободу от него?
— Делай, как знаешь, только не остаться бы нищими! Жалко, — говорит, — папашу: хочет он тебе добра и много принял
греха на душу ради нас…
И начал я рассказывать ей о своём душевном деле — про обиду мою
на бога, за то, что допустил он меня до
греха и несправедливо наказал потом смертью Ольги. То бледнеет она и хмурится, то вдруг загорятся щёки её румянцем и глаза огнём, возбуждает это меня.
Тем
грехом все мы презренно брошены во скорбь вечную и осуждены
на скрежет зубовный и
на судороги дьявольские и ослеплены, да не видим лица божия вовеки и век века!
Священство — кое само сеть
греха плетёт, рождая детей от женщины, — укрепляет этим мир
на стезе гибели и, чтобы оправдать отступничество своё от закона, изолгало все законы!
— Почему же называют это место — местом спасения души, если и здесь всё
на деньгах построено, для денег живём, как и в миру? Я сюда от
греха торговли, а она здесь против меня, — куда бегу теперь?
Ещё при Грише был со мною подлый случай: вхожу я однажды в кладовую, а Михайла
на мешках лежит и онановым
грехом занимается. Невыразимо противно стало мне; вспомнил я пакости, кои он про женщин говорил, вспомнил ненависть его, плюнул, выскочил в пекарню, дрожу весь со зла, и стыдно мне и горестно. Он за мной… Пал
на колени, умоляет меня, чтобы я молчал, рычит...
— А кто сплошал, и надо бы // Того тащить к помещику, // Да все испортит он! // Мужик богатый… Питерщик… // Вишь, принесла нелегкая // Домой его
на грех! // Порядки наши чудные // Ему пока в диковину, // Так смех и разобрал! // А мы теперь расхлебывай! — // «Ну… вы его не трогайте, // А лучше киньте жеребий. // Заплатим мы: вот пять рублей…»
Катерина. Давно люблю. Словно
на грех ты к нам приехал. Как увидела тебя, так уж не своя стала. С первого же раза, кажется, кабы ты поманил меня, я бы и пошла за тобой; иди ты хоть на край света, я бы все шла за тобой и не оглянулась бы.
Но как огорчился он, когда увидел, что надобно быть, по крайней мере, землетрясению, чтоб не прийти здоровому чиновнику на службу, а землетрясений, как
на грех, в Петербурге не бывает; наводнение, конечно, могло бы тоже служить преградой, но и то редко бывает.
Неточные совпадения
Гляжу
на звезды частые // Да каюсь во
грехах.
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! //
На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин
грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
Потупился, задумался, // В тележке сидя, поп // И молвил: — Православные! // Роптать
на Бога
грех, // Несу мой крест с терпением, // Живу… а как? Послушайте! // Скажу вам правду-истину, // А вы крестьянским разумом // Смекайте! — // «Начинай!»
Толпа вскочила
на ноги, // Пронесся вздох, послышалось: // «Так вот он,
грех крестьянина!
Такая рожь богатая // В тот год у нас родилася, // Мы землю не ленясь // Удобрили, ухолили, — // Трудненько было пахарю, // Да весело жнее! // Снопами нагружала я // Телегу со стропилами // И пела, молодцы. // (Телега нагружается // Всегда с веселой песнею, // А сани с горькой думою: // Телега хлеб домой везет, // А сани —
на базар!) // Вдруг стоны я услышала: // Ползком ползет Савелий-дед, // Бледнешенек как смерть: // «Прости, прости, Матренушка! — // И повалился в ноженьки. — // Мой
грех — недоглядел!..»