Неточные совпадения
Встретил я над Днепром человека: сидит он на берегу против Лавры и
камешки в воду
бросает; лет пятьдесят ему, бородатый, лысый, лицо морщинами исчерчено, голова большая; я
в то время по глазам уже видел серьёзных людей, — подошёл к нему, сел рядом.
Ночь идёт; посинела вода
в реке, и кресты на церквах потеряли лучи. Человек
бросает в реку
камешки, а я уже не вижу кругов от них.
Народ все сбегается, толпа становится больше и больше, бабы держатся друг за друга; но никто не подает помощи. Те, которые только что приходят, подают советы, ахают и на лицах выражают испуг и отчаянье; из тех же, которые собрались прежде, некоторые садятся, устав стоять, на траву, некоторые возвращаются. Старуха Матрена спрашивает у дочери, затворила ли она заслонку печи; мальчишка в отцовском сюртуке старательно
бросает камешки в воду.
Неточные совпадения
Эге, знаем, голубчик,
в чей огород
камешки бросают!
«Это все и у нас увидишь каждый день
в любой деревне, — сказал я барону, — только у нас, при таком побоище, обыкновенно баба побежит с кочергой или кучер с кнутом разнимать драку, или мальчишка
бросит камешком». Вскоре белый петух упал на одно крыло, вскочил, побежал, хромая, упал опять и наконец пополз по арене. Крыло волочилось по земле, оставляя дорожку крови.
Часто мы ходили с Ником за город, у нас были любимые места — Воробьевы горы, поля за Драгомиловской заставой. Он приходил за мной с Зонненбергом часов
в шесть или семь утра и, если я спал,
бросал в мое окно песок и маленькие
камешки. Я просыпался, улыбаясь, и торопился выйти к нему.
Видя мать бледною, худою и слабою, я желал только одного, чтоб она ехала поскорее к доктору; но как только я или оставался один, или хотя и с другими, но не видал перед собою матери, тоска от приближающейся разлуки и страх остаться с дедушкой, бабушкой и тетушкой, которые не были так ласковы к нам, как мне хотелось, не любили или так мало любили нас, что мое сердце к ним не лежало, овладевали мной, и мое воображение, развитое не по летам, вдруг представляло мне такие страшные картины, что я
бросал все, чем тогда занимался: книжки,
камешки, оставлял даже гулянье по саду и прибегал к матери, как безумный,
в тоске и страхе.
— Ну-ка, еще один! — кричал Петр. Белые зубы его сверкали среди черной бороды и усов, мощная грудь и руки обнажились, и старые сердитые камни, тупо удивляясь поднимающей их силе, один за другим покорно уносились
в бездну. Даже хрупкий Иоанн
бросал небольшие
камешки, и, тихо улыбаясь, смотрел на их забаву Иисус.