Неточные совпадения
Евсей вздрогнул, стиснутый холодной печалью, шагнул к
двери и вопросительно остановил круглые глаза на жёлтом лице хозяина. Старик крутил пальцами седой клок на подбородке, глядя на него сверху вниз, и мальчику показалось, что он видит большие, тускло-чёрные глаза. Несколько секунд они стояли так, чего-то ожидая друг
от друга, и в груди мальчика трепетно забился ещё неведомый ему страх. Но старик взял с полки книгу и, указывая на обложку пальцем, спросил...
Когда она прошла мимо Евсея, не заметив его, он невольно потянулся за нею, подошёл к
двери в кухню, заглянул туда и оцепенел
от ужаса: поставив свечу на стол, женщина держала в руке большой кухонный нож и пробовала пальцем остроту его лезвия. Потом, нагнув голову, она дотронулась руками до своей полной шеи около уха, поискала на ней чего-то длинными пальцами, тяжело вздохнув, тихо положила нож на стол, и руки её опустились вдоль тела…
Он шептал долго, торопливо, а его глаз все время подозрительно бегал по сторонам, и, когда отворялась
дверь, сыщик подскакивал на стуле, точно собираясь убежать.
От него пахло какой-то мазью; казалось, что он стал менее грузен, ниже ростом и потерял свою важность.
А через несколько часов Евсей сидел на тумбе против дома Перцева. Он долго ходил взад и вперёд по улице мимо этого дома, сосчитал в нём окна, измерил шагами его длину, изучил расплывшееся
от старости серое лицо дома во всех подробностях и, наконец, устав, присел на тумбу. Но отдыхать ему пришлось недолго, — из
двери вышел писатель в накинутом на плечи пальто, без галош, в шапке, сдвинутой набок, и пошёл через улицу прямо на него.
Однажды, сквозь неплотно притворенную
дверь кабинета Филиппа Филипповича, в канцелярию просочился голос Саши, прерывавшийся
от возбуждения...
Взволнованный, охваченный мелкою дрожью, потеряв сознание своей личности, задавленное повелительною речью Маклакова, Евсей тыкал пальцем в звонок, желая возможно скорее скрыться
от шпиона, готовый лезть сквозь
двери.
Дверь открылась, в полосе света встал какой-то чёрный человек, сердито спрашивая...
В комнате было темно и сумрачно. Тесно набитые книгами полки, увеличивая толщину стен, должно быть, не пропускали в эту маленькую комнату звуков с улицы. Между полками матово блестели стёкла окон, заклеенные холодною тьмою ночи, выступало белое узкое пятно
двери. Стол, покрытый серым сукном, стоял среди комнаты, и
от него всё вокруг казалось окрашенным в тёмно-серый тон.
Писатель осторожно шагнул к нему, потом подался в сторону
от него, Климков увидал
дверь, в которую он вошёл, — увидал, потому что глаза писателя смотрели на неё.
И писатель отодвинулся
от него в сторону. Ступая на носки, Евсей вышел в прихожую и стал надевать пальто, а из
двери комнаты раздался негромкий вопрос...
Она отворила дверь, и
от двери отскочило несколько голов и бросилось бегом в комнаты. Он успел увидеть какую-то женщину, с голой шеей и локтями, без чепца, белую, довольно полную, которая усмехнулась, что ее увидел посторонний, и тоже бросилась от дверей прочь.
Неточные совпадения
Старый, толстый Татарин, кучер Карениной, в глянцовом кожане, с трудом удерживал прозябшего левого серого, взвивавшегося у подъезда. Лакей стоял, отворив дверцу. Швейцар стоял, держа наружную
дверь. Анна Аркадьевна отцепляла маленькою быстрою рукой кружева рукава
от крючка шубки и, нагнувши голову, слушала с восхищением, что говорил, провожая ее, Вронский.
Еще Бетси не успела выйти из залы, как Степан Аркадьич, только что приехавший
от Елисеева, где были получены свежие устрицы, встретил ее в
дверях.
Старый, запущенный палаццо с высокими лепными плафонами и фресками на стенах, с мозаичными полами, с тяжелыми желтыми штофными гардинами на высоких окнах, вазами на консолях и каминах, с резными
дверями и с мрачными залами, увешанными картинами, — палаццо этот, после того как они переехали в него, самою своею внешностью поддерживал во Вронском приятное заблуждение, что он не столько русский помещик, егермейстер без службы, сколько просвещенный любитель и покровитель искусств, и сам — скромный художник, отрекшийся
от света, связей, честолюбия для любимой женщины.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее
двери, вошла сама к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была
от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
— Возможно всё, если вы предоставите мне полную свободу действий, — не отвечая на вопрос, сказал адвокат. — Когда я могу рассчитывать получить
от вас известия? — спросил адвокат, подвигаясь к
двери и блестя и глазами и лаковыми сапожками.