Неточные совпадения
Но праздника не было.
Люди понукали друг друга,
ругались, иногда дрались и почти каждый день говорили что-нибудь дурное друг о друге.
Утром, по каменному лицу Раисы и злому раздражению сыщика, Евсей понял, что эти
люди не помирились. За ужином они снова начали спор, сыщик
ругался, его распухшее, синее лицо было страшно, правая рука висела на перевязи, левой он грозно размахивал. Раиса, бледная и спокойная, выкатив круглые глаза, следила за взмахами его красной руки и говорила упрямо, кратко, почти одни и те же слова...
Но среди зимы вдруг всё вздрогнуло, пошатнулось,
люди тревожно раскрыли глаза, замахали руками, начали яростно спорить,
ругаться и как-то растерянно затоптались на одном месте, точно тяжело ушибленные и ослепшие от удара.
— Я господ своих не осуждаю! — перебила её Лиза. — Нисколько. Они хорошие
люди, не
ругаются, не жадные… И всё они знают, обо всём говорят…
И, видимо чувствуя что-то большое, чего не мог выразить обычными словами,
человек ругался крепкой руганью. Но и злоба темная, слепая злоба раба, шипела змеей, извиваясь в злых словах, встревоженная светом, упавшим на нее.
Афоня. Батюшки! Сил моих нет! Как тут жить на свете? За грехи это над нами! Ушла от мужа к чужому. Без куска хлеба в углу сидела, мы ее призрели, нарядили на свои трудовые деньги! Брат у себя урывает, от семьи урывает, а ей на тряпки дает, а она теперь с чужим
человеком ругается над нами за нашу хлеб-соль. Тошно мне! Смерть моя! Не слезами я плачу, а кровью. Отогрели мы змею на своей груди. (Прислоняется к забору.) Буду ждать, буду ждать. Я ей все скажу, все, что на сердце накипело.
Неточные совпадения
— А что скажу? Скажу: блажен и отец, родивший такого сына! Еще не большая мудрость сказать укорительное слово, но большая мудрость сказать такое слово, которое бы, не
поругавшись над бедою
человека, ободрило бы его, придало бы духу ему, как шпоры придают духу коню, освеженному водопоем. Я сам хотел вам сказать потом утешительное слово, да Кукубенко догадался прежде.
Вода прибывает, — подумал он, — к утру хлынет, там, где пониже место, на улицы, зальет подвалы и погреба, всплывут подвальные крысы, и среди дождя и ветра
люди начнут,
ругаясь, мокрые, перетаскивать свой сор в верхние этажи…
Карандышев. Да, это смешно… Я смешной
человек… Я знаю сам, что я смешной
человек. Да разве
людей казнят за то, что они смешны? Я смешон — ну, смейся надо мной, смейся в глаза! Приходите ко мне обедать, пейте мое вино и
ругайтесь, смейтесь надо мной — я того стою. Но разломать грудь у смешного
человека, вырвать сердце, бросить под ноги и растоптать его! Ох, ох! Как мне жить! Как мне жить!
Люди, среди которых он стоял, отодвинули его на Невский, они тоже кричали,
ругались, грозили кулаками, хотя им уже не видно было солдат.
Говорил он мрачно, решительно, очень ударяя на о и переводя угрюмые глаза с дяди Миши на Сомову, с нее на Клима. Клим подумал, что возражать этому
человеку не следует, он, пожалуй, начнет
ругаться, но все-таки попробовал осторожно спросить его по поводу цинизма; Гусаров грубовато буркнул: