Неточные совпадения
Он остановил лошадь у открытых ворот большого дома, спрыгнул на землю и ушёл во двор. Дом был старый, весь покривился, под окнами выпучило брёвна, окна были маленькие, тусклые. На большом, грязном дворе стояло много пролёток, четыре мужика, окружив
белую лошадь, хлопали её ладонями и громко кричали. Один из них, круглый, лысый, с большой жёлтой
бородой и розовым лицом, увидав дядю Петра, широко размахнул руками и закричал...
И ушёл. Взглянув вслед ему, Евсей увидел в лавке пожилого человека без усов и
бороды, в круглой шляпе, сдвинутой на затылок, с палкой в руке. Он сидел за столом, расставляя чёрные и
белые штучки. Когда Евсей снова принялся за работу — стали раздаваться отрывистые возгласы гостя и хозяина...
Над столом возвышалось чьё-то
белое лицо в раме густой, чёрной
бороды, блестели синие очки.
Филипп Филиппович кивнул головой, его неподвижная, точно вырезанная из дерева,
борода покачнулась, и он протянул Евсею
белую пухлую руку с золотыми кольцами на коротких пальцах. Евсей закрыл глаза и отшатнулся.
Пухлый и
белый, он был солиден, когда молчал, но как только раздавался его тонкий, взвизгивающий голос, похожий на пение железной пилы, когда её точит подпилок, всё на нём — чёрный сюртук и орден, камни и
борода — становилось чужим и лишним.
Там сидел седой-преседой старик, с большой, ужасно
белой бородой, и ясно было, что он давно уже там сидит.
Так же быстро понимал и невысокий коренастый старик с
белой бородой и блестящими умными глазами, который пользовался всяким случаем, чтобы вставлять шутливые, иронические замечания на слова Нехлюдова, и, очевидно, щеголял этим.
Грозен был вид старого воеводы среди безмолвных опричников. Значение шутовской его одежды исчезло. Из-под густых бровей сверкали молнии.
Белая борода величественно падала на грудь, приявшую некогда много вражьих ударов, но испещренную ныне яркими заплатами; а в негодующем взоре было столько достоинства, столько благородства, что в сравнении с ним Иван Васильевич показался мелок.
Мальчику было холодно и страшно. Душила сырость, — была суббота, пол только что вымыли, от него пахло гнилью. Ему хотелось попросить, чтобы дядя скорее лёг под стол, рядом с ним, но тяжёлое, нехорошее чувство мешало ему говорить с дядей. Воображение рисовало сутулую фигуру деда Еремея с его
белой бородой, в памяти звучал ласковый скрипучий голос:
Неточные совпадения
— И ее закопают и Федора подавальщика с его курчавой, полною мякины
бородой и прорванной на
белом плече рубашкой закопают.
Пестрые платки, повязки, повойники, зипуны,
бороды всех родов: заступом, лопатой и клином, рыжие, русые и
белые, как серебро, покрыли всю площадь.
Это было какое-то странное лицо, похожее как бы на маску:
белое, румяное, с румяными, алыми губами, с светло-белокурою
бородой и с довольно еще густыми белокурыми волосами.
Его окружали люди, в большинстве одетые прилично, сзади его на каменном выступе ограды стояла толстенькая синеглазая дама в
белой шапочке, из-под каракуля шапочки на розовый лоб выбивались черные кудри, рядом с Климом Ивановичем стоял высокий чернобровый старик в серой куртке, обшитой зеленым шнурком, в шляпе странной формы пирогом, с курчавой сероватой
бородой. Протискался высокий человек в котиковой шапке, круглолицый, румяный, с веселыми усиками золотого цвета, и шипящими словами сказал даме:
Был он ниже среднего роста, очень худенький, в блузе цвета осенних туч и похожей на блузу Льва Толстого; он обладал лицом подростка, у которого преждевременно вырос седоватый клинушек
бороды; его черненькие глазки неприятно всасывали Клима, лицо украшал остренький нос и почти безгубый ротик, прикрытый
белой щетиной негустых усов.