Неточные совпадения
Юноша, искоса поглядывая на Палагу, удивлялся: её розовое кукольное лицо было, как всегда, покорно спокойно,
глаза красиво прикрыты ласковыми тенями ресниц; она жевала лепёшку не торопясь и не открывая рта, и красные губы её жили, как лепестки цветка под тихим ветром.
Кровь бросилась в лицо
юноши; незаметно взглянув на мачеху, он увидал, что губы её плотно сжаты, а в
глазах светится что-то незнакомое, острое. А Савелий Кожемякин добродушно говорил...
И так, почти до ужина, поблескивая зоркими, насмешливыми
глазами, старый Кожемякин поучал сына рассказами о прошлых днях. Тёплая тень обнимала душу
юноши, складные рассказы о сумрачном прошлом были интереснее настоящего и, тихонько, незаметно отводя в сторону от событий дни, успокаивали душу музыкою мерной речи, звоном ёмких слов.
Юноше нравились чинные обрядные обеды и ужины, ему было приятно видеть, как люди пьянеют от сытости, их невесёлые рожи становятся добродушными, и в
глазах, покрытых масляной влагой, играет довольная улыбка. Он видел, что люди в этот час благодарят от полноты чувств, и ему хотелось, чтобы мужики всегда улыбались добрыми
глазами.
Необычный шум за столом, нескромные шутки мужиков, бесстыдные взгляды огородниц и больше всего выкатившиеся
глаза Савки — всё это наполнило
юношу тёмным гневом; он угрюмо бросил ложку и сказал...
Повинуясь вдруг охватившему его предчувствию чего-то недоброго, он бесшумно пробежал малинник и остановился за углом бани, точно схваченный за сердце крепкою рукою: под берёзами стояла Палага, разведя руки, а против неё Савка, он держал её за локти и что-то говорил. Его шёпот был громок и отчётлив, но
юноша с минуту не мог понять слов, гневно и брезгливо глядя в лицо мачехе. Потом ему стало казаться, что её
глаза так же выкатились, как у Савки, и, наконец, он ясно услышал его слова...
— Ничем! — ответил
юноша, стыдливо отводя
глаза в сторону, и с гордостью, самому себе не понятной, добавил: — Она и не дотронулась до меня!
— Дышать трудно! — тихо ответил
юноша. —
Глаза ест хрен…
Имя отца дохнуло на
юношу холодом; он вспомнил насмешливые, хищные
глаза, брезгливо оттопыренную губу и красные пальцы пухлых рук. Съёжился и сунул голову под подушку.
Но его оттёрли прочь, поставив перед Матвеем длинного человека, несуразно сложенного из острых костей, наскоро обшитых старой, вытертой, коричневой кожей. Голова у него была маленькая, лоб выдвинулся вперёд и навис над
глазами; они смотрели в лицо
юноши, не мигая и словно не видя ничего.
Всюду чувствовалась жестокость. В мутном потоке будничной жизни — только она выступала яркими пятнами, неустранимо и резко лезла в
глаза, заставляя
юношу всё чаще и покорнее вспоминать брезгливые речи отца о людях города Окурова.
…В монастыре появилась новая клирошанка, — высокая, тонкая, как берёзка, она напоминала своим покорным взглядом Палагу, —
глаза её однажды остановились на лице
юноши и сразу поработили его. Рот её — маленький и яркий — тоже напоминал Палагу, а когда она высоким светлым голосом пела: «Господи помилуй…» — Матвею казалось, что это она для него просит милости, он вспоминал мать свою, которая, жалеючи всех людей, ушла в глухие леса молиться за них и, может быть, умерла уже, истощённая молитвой.
Он устало завёл
глаза. Лицо его морщилось и чернело, словно он обугливался, сжигаемый невидимым огнём. Крючковатые пальцы шевелились, лёжа на колене Матвея, — их движения вводили в тело
юноши холодные уколы страха.
— Теперь, — шептал
юноша, — когда люди вынесли на площади, на улицы привычные муки свои и всю тяжесть, — теперь, конечно, у всех другие
глаза будут! Главное — узнать друг друга, сознаться в том, что такая жизнь никому не сладка. Будет уж притворяться — «мне, слава богу, хорошо!» Стыдиться нечего, надо сказать, что всем плохо, всё плохо…
Он бросил этот вопрос, точно камень, в угол, где тесно сидела молодежь и откуда на него со страхом и восторгом смотрели
глаза юношей и девушек. Речь его, видимо, очень поразила всех, люди молчали, задумчиво опустив головы. Он обвел всех горящим взглядом и строго добавил:
Из среды тогдашнего аристократства скоро обратил на себя
глаза юноша лучшей фамилии, отличившийся уже в молодых летах на государственном поприще, жаркий почитатель всего истинного, возвышенного, ревнитель всего, что породило искусство и ум человека, пророчивший в себе мецената.
Полканов исподлобья смотрел в пылающее волнением лицо Бенковского и сознавал, что этому юноше нужно возражать словами, равными его словам по силе вложенного в них буйного чувства. Но, сознавая это, он не чувствовал желания возражать. А огромные
глаза юноши стали ещё больше, — в них горела страстная тоска. Он задыхался, белая, изящная кисть его правой руки быстро мелькала в воздухе, то судорожно сжатая в кулак и угрожающая, то как бы ловя что-то в пространстве и бессильная поймать.
Неточные совпадения
— Узнаю коней ретивых по каким-то их таврам,
юношей влюбленных узнаю по их
глазам, — продекламировал Степан Аркадьич. — У тебя всё впереди.
— Узнаю коней ретивых по каким-то их таврам,
юношей влюбленных узнаю по их
глазам, — продекламировал Степан Аркадьевич точно так же, как прежде Левину.
Там была до невозможного обнаженная красавица Лиди, жена Корсунского; там была хозяйка, там сиял своею лысиной Кривин, всегда бывший там, где цвет общества; туда смотрели
юноши, не смея подойти; и там она нашла
глазами Стиву и потом увидала прелестную фигуру и голову Анны в черном бархатном платье.
Странное дело! оттого ли, что честолюбие уже так сильно было в них возбуждено; оттого ли, что в самых
глазах необыкновенного наставника было что-то говорящее
юноше: вперед! — это слово, производящее такие чудеса над русским человеком, — то ли, другое ли, но
юноша с самого начала искал только трудностей, алча действовать только там, где трудно, где нужно было показать бóльшую силу души.
Еще более неприятно было установить, что его отношение к Мише совпадает с отношением Безбедова, который смотрел на
юношу, дико выкатывая
глаза, с неприкрытой злостью и говорил с ним презрительно, рычащими словами.