Неточные совпадения
Разыгрался
ветер,
шумели сосны, на крыше что-то приглушенно посвистывало; лунный свет врывался в комнату, исчезал в ней,
и снова ее наполняли шорохи
и шепоты тьмы.
Ветер быстро рассеял короткую ночь весны, небо холодно позеленело. Клим окутал одеялом голову, вдруг подумав...
С этим он
и уснул, а утром его разбудил свист
ветра, сухо
шумели сосны за окном, тревожно шелестели березы; на синеватом полотнище реки узорно курчавились маленькие волнишки. Из-за реки плыла густо-синяя туча,
ветер обрывал ее край, пышные клочья быстро неслись над рекою, поглаживая ее дымными тенями. В купальне кричала Алина. Когда Самгин вымылся, оделся
и сел к столу завтракать — вдруг хлынул ливень, а через минуту вошел Макаров, стряхивая с волос капли дождя.
В саду
шумел ветер, листья шаркали по стеклам, о ставни дробно стучали ветки,
и был слышен еще какой-то непонятный, вздыхающий звук, как будто маленькая собака подвывала сквозь сон. Этот звук, вливаясь в шепот Лидии, придавал ее словам тон горестный.
Вот
и сейчас: он — в нелюбимом городе, на паперти церкви, не нужной ему;
ветер шумит, черные чудовища ползут над городом, где у него нет ни единого близкого человека.
На дворе
шумел и посвистывал, подсказывая злые слова,
ветер, эдакий обессиленный потомок сердитых вьюг зимы.
Самгин возвратился в столовую, прилег на диван, прислушался: дождь перестал,
ветер тихо гладил стекла окна,
шумел город, часы пробили восемь. Час до девяти был необычно растянут, чудовищно вместителен, в пустоту его уложились воспоминания о всем, что пережил Самгин,
и все это еще раз напомнило ему, что он — человек своеобразный, исключительный
и потому обречен на одиночество. Но эта самооценка, которой он гордился, сегодня была только воспоминанием
и даже как будто ненужным сегодня.
Дождь хлынул около семи часов утра. Его не было недели три, он явился с молниями, громом, воющим
ветром и повел себя, как запоздавший гость, который, чувствуя свою вину, торопится быть любезным со всеми
и сразу обнаруживает все лучшее свое. Он усердно мыл железные крыши флигеля
и дома, мыл запыленные деревья, заставляя их шелково
шуметь, обильно поливал иссохшую землю
и вдруг освободил небо для великолепного солнца.
Дома огородников стояли далеко друг от друга, немощеная улица — безлюдна,
ветер приглаживал ее пыль, вздувая легкие серые облака,
шумели деревья, на огородах лаяли
и завывали собаки. На другом конце города, там, куда унесли икону, в пустое небо, к серебряному блюду луны, лениво вползали ракеты, взрывы звучали чуть слышно, как тяжелые вздохи, сыпались золотые, разноцветные искры.
Домой пошли пешком. Великолепный город празднично
шумел, сверкал огнями, магазины хвастались обилием красивых вещей, бульвары наполнял веселый говор, смех, с каштанов падали лапчатые листья, но
ветер был почти неощутим
и листья срывались как бы веселой силой говора, смеха, музыки.
Неточные совпадения
Не
ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — //
Шумит, поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется
и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади //
И к вечеру покинули // Бурливое село…
Да скажи, кабы он получше платил за труды, так
и Янко бы его не покинул; а мне везде дорога, где только
ветер дует
и море
шумит!
В комнате было душно, свечка горела тускло, на дворе
шумел ветер, где-то в углу скребла мышь, да
и во всей комнате будто пахло мышами
и чем-то кожаным.
Было душно, жарко; из леса глухо
шумел теплый
ветер; небо заволакивало тяжелыми облаками. Становилось все темнее
и темнее.
До вечера: как не до вечера! Только на третий день после того вечера мог я взяться за перо. Теперь вижу, что адмирал был прав, зачеркнув в одной бумаге, в которой предписывалось шкуне соединиться с фрегатом, слово «непременно». «На море непременно не бывает», — сказал он. «На парусных судах», — подумал я. Фрегат рылся носом в волнах
и ложился попеременно на тот
и другой бок.
Ветер шумел, как в лесу,
и только теперь смолкает.