Неточные совпадения
Марина сердито дергала
шнурок вентилятора. Спивак подошла к ней, желая помочь, но Марина, оборвав шнур, бросила его на пол.
От синих изразцов печки отделился, прихрамывая, лысый человек, в длинной, ниже колен, чесунчовой рубахе, подпоясанной толстым
шнурком с кистями, и сказал, всхрапнув, всасывая слова...
Против него твердо поместился, разложив локти по столу, пожилой, лысоватый человек, с большим лицом и очень сильными очками на мягком носу, одетый в серый пиджак, в цветной рубашке «фантазия», с черным
шнурком вместо галстука. Он сосредоточенно кушал и молчал. Варавка, назвав длинную двойную фамилию, прибавил...
— Совершенно согласен, — сказал редактор, склонив голову; кисточки
шнурка выскочили из-за жилета и повисли над тарелкой, редактор торопливо тупенькими красными пальцами заткнул их на место.
Глаза его косо приподняты к вискам, уши, острые, точно у зверя, плотно прижаты к черепу, он в шляпе с шариками и
шнурками; шляпа делала человека похожим на жреца какой-то неведомой церкви.
Пела она, размахивая пенсне на черном
шнурке, точно пращой, и пела так, чтоб слушатели поняли: аккомпаниатор мешает ей. Татьяна, за спиной Самгина, вставляла в песню недобрые словечки, у нее, должно быть, был неистощимый запас таких словечек, и она разбрасывала их не жалея. В буфет вошли Лютов и Никодим Иванович, Лютов шагал, ступая на пальцы ног, сафьяновые сапоги его мягко скрипели, саблю он держал обеими руками, за эфес и за конец, поперек живота; писатель, прижимаясь плечом к нему, ворчал...
Через полчаса он сидел во тьме своей комнаты, глядя в зеркало, в полосу света, свет падал на стекло, проходя в щель неприкрытой двери, и показывал половину человека в ночном белье, он тоже сидел на диване, согнувшись, держал за
шнурок ботинок и раскачивал его, точно решал — куда швырнуть?
Воронов нес портрет царя, Лялечкин — икону в золоченом окладе; шляпа-котелок, привязанная
шнурком за пуговицу пиджака, тоже болталась на груди его, он ее отталкивал иконой, а рядом с ним возвышалась лысая, в черных очках на мертвом лице голова Ермолаева, он, должно быть, тоже пел или молился, зеленоватая борода его тряслась.
— Так что же — с кадетами идти? — очень звонко спросил человек без шляпы; из рук его выскочила корка апельсина, он нагнулся, чтоб поднять ее, но у него соскользнуло пенсне с носа, быстро выпрямясь, он поймал
шнурок пенсне и забыл о корке. А покуда он проделывал все это, человек с бумагой успел сказать...
Его окружали люди, в большинстве одетые прилично, сзади его на каменном выступе ограды стояла толстенькая синеглазая дама в белой шапочке, из-под каракуля шапочки на розовый лоб выбивались черные кудри, рядом с Климом Ивановичем стоял высокий чернобровый старик в серой куртке, обшитой зеленым
шнурком, в шляпе странной формы пирогом, с курчавой сероватой бородой. Протискался высокий человек в котиковой шапке, круглолицый, румяный, с веселыми усиками золотого цвета, и шипящими словами сказал даме...
— А кормить солдат — чем? — громче, настойчивее спросил желтолицый; человек, расшитый
шнурками, согнулся, шепнул что-то.
— Кто это? — спросил Самгин старика, обшитого
шнурками. Старик внушительно ответил...
— Вот и я тоже не могу понять, — вмешался старик, обшитый зелеными
шнурками.
Неточные совпадения
И, счастливый семьянин, здоровый человек, Левин был несколько раз так близок к самоубийству, что спрятал
шнурок, чтобы не повеситься на нем, и боялся ходить с ружьем, чтобы не застрелиться.
— А сказать ли вам на это, Петр Петрович, что чрез два года будете опять кругом в долгах, как в
шнурках?
Он взглянул на фрак наваринского пламени с дымом и, взявшись за
шнурок, позвонил.
Толпа голодных рыцарей подставляла наподхват свои шапки, и какой-нибудь высокий шляхтич, высунувшийся из толпы своею головою, в полинялом красном кунтуше с почерневшими золотыми
шнурками, хватал первый с помощию длинных рук, целовал полученную добычу, прижимал ее к сердцу и потом клал в рот.
На других были легкие шапочки, розовые и голубые с перегнутыми набекрень верхами; кафтаны с откидными рукавами, шитые и золотом и просто выложенные
шнурками; у тех сабли и ружья в дорогих оправах, за которые дорого приплачивались паны, — и много было всяких других убранств.