Казалось, что они давно искали случая встретиться, чтобы
швырять в лица друг другу иронические восклицания, исхищряться в насмешливых гримасах и всячески показывать взаимное отсутствие уважения.
Неточные совпадения
— Ба, Иноков, когда вы… — радостно вскричал фельетонист, вскочив со стула, и тотчас же снова сел, а Иноков, молча шлепнув регента шляпой по
лицу, вырвал палку из руки его,
швырнул ее за перила террасы и, схватив регента за ворот, встряхивая его, зашептал что-то, захрипел
в круглое, густо покрасневшее
лицо с выкатившимися глазами.
— Неохота угодить тебе, Василь Васильич, — равнодушно ответил казак,
швырнул опустошенную половину арбуза
в море, сполз к воде, наклонился, зачерпнул горстями и вытер бородатое
лицо свое водою, точно скатертью.
«
В сущности, это — победа, они победили», — решил Самгин, когда его натиском толпы
швырнуло в Леонтьевский переулок. Изумленный бесстрашием людей, он заглядывал
в их
лица, красные от возбуждения, распухшие от ударов, испачканные кровью, быстро застывавшей на морозе. Он ждал хвастливых криков, ждал выявления гордости победой, но высокий, усатый человек
в старом, грязноватом полушубке пренебрежительно говорил, прислонясь к стене...
Он вскочил из-за стола, точно собираясь идти куда-то, остановился у окна
в цветах, вытер салфеткой пот с
лица,
швырнул ее на пол и, широко размахнув руками, просипел...
Если я не успею вовремя разложить все подбросанные ко мне крендели — они тотчас слежатся, слепятся, работа испорчена, и люди за столом, ругая меня,
швыряют в лицо мне шматки теста.
На балконе все продолжительно и неловко замолчали. Воскресенский дрожащими холодными пальцами катал хлебный шарик, низко наклонив лицо над столом. Ему казалось, что все, даже шестилетняя Вавочка, смотрят на него с любопытством и брезгливой жалостью. «Пойти и дать ему пощечину? — бессвязно мелькало у него в голове. — Вызвать на дуэль? Ах, как все это вышло скверно, как пошло! Вернуть ему назад деньги?
Швырнуть в лицо? Фу, какая гадость!»
Они стали ужинать. Зина ела молча; когда Андрей Иванович обращался к ней с вопросом, она вспыхивала и спешила ответить, робко и растерянно глядя на отца: вчера Андрей Иванович жестоко высек Зину за то, что она до восьми часов вечера бегала по двору. Вчера всем досталось от Андрея Ивановича: жене он
швырнул в лицо сапогом, квартирную хозяйку обругал; теперь чувствовал себя виноватым и был особенно мягок и ласков.
Неточные совпадения
Какое счастье, что они не понимали друг друга! Но по одному
лицу, по голосу Фаддеева можно было догадываться, что он третирует купца en canaille, как какого-нибудь продавца баранок
в Чухломе. «Врешь, не то показываешь, — говорил он,
швыряя штуку материи. — Скажи ему, ваше высокоблагородие, чтобы дал той самой, которой отрезал Терентьеву да Кузьмину». Купец подавал другой кусок. «Не то, сволочь, говорят тебе!» И все
в этом роде.
Но я испугался, побежал за нею и стал
швырять в мещан голышами, камнями, а она храбро тыкала мещан коромыслом, колотила их по плечам, по башкам. Вступились и еще какие-то люди, мещане убежали, бабушка стала мыть избитого;
лицо у него было растоптано, я и сейчас с отвращением вижу, как он прижимал грязным пальцем оторванную ноздрю, и выл, и кашлял, а из-под пальца брызгала кровь
в лицо бабушке, на грудь ей; она тоже кричала, тряслась вся.
— Взять их! — вдруг крикнул священник, останавливаясь посреди церкви. Риза исчезла с него, на
лице появились седые, строгие усы. Все бросились бежать, и дьякон побежал,
швырнув кадило
в сторону, схватившись руками за голову, точно хохол. Мать уронила ребенка на пол, под ноги людей, они обегали его стороной, боязливо оглядываясь на голое тельце, а она встала на колени и кричала им:
«Пти-ком-пё», — говорю, и сказать больше нечего, а она
в эту минуту вдруг как вскрикнет: «А меня с красоты продадут, продадут», да как
швырнет гитару далеко с колен, а с головы сорвала косынку и пала ничком на диван,
лицо в ладони уткнула и плачет, и я, глядя на нее, плачу, и князь… тоже и он заплакал, но взял гитару и точно не пел, а, как будто службу служа, застонал: «Если б знала ты весь огонь любви, всю тоску души моей пламенной», — да и ну рыдать.
— А! Так вы этим занимаетесь! — проговорил он и
в минуту
швырнул тень на землю, наступил ей коленом на грудь и начал мазать по
лицу кистью.