Неточные совпадения
Самым авторитетным
человеком у Премировых был Кутузов, но, разумеется, не потому, что много и напористо говорил о
политике, а потому, что артистически пел.
— Наши отцы слишком усердно занимались решением вопросов материального характера, совершенно игнорируя загадки духовной жизни.
Политика — область самоуверенности, притупляющей наиболее глубокие чувства
людей.
Политик — это ограниченный
человек, он считает тревоги духа чем-то вроде накожной болезни. Все эти народники, марксисты —
люди ремесла, а жизнь требует художников, творцов…
«
Политика дает много шансов быть видимым, властвовать, это и увлекает
людей, подобных Кутузову. Но вот такая фигура — что ее увлекает?»
Газета оказалась «Правительственным вестником», а чудак —
человеком очень тихим, с большим чувством собственного достоинства и любителем высокой
политики.
Через минуту-две Самгин был уверен, что этот
человек, так ловко притворяющийся пьяным, совершенно трезв и завел беседу о
политике не для того, чтоб высказаться, а чтобы выпытать.
Но и пение ненадолго прекратило ворчливый ропот
людей, давно знакомых Самгину, —
людей, которых он считал глуповатыми и чуждыми вопросов
политики. Странно было слышать и не верилось, что эти анекдотические
люди, погруженные в свои мелкие интересы, вдруг расширили их и вот уже говорят о договоре с Германией, о кабале бюрократов, пожалуй, более резко, чем газеты, потому что говорят просто.
Самгин, слушая его, думал: действительно преступна власть, вызывающая недовольство того слоя
людей, который во всех других странах служит прочной опорой государства. Но он не любил думать о
политике в терминах обычных, всеми принятых, находя, что термины эти лишают его мысли своеобразия, уродуют их. Ему больше нравилось, когда тот же доктор, усмехаясь, бормотал...
«Испытанные
политики, талантливые
люди», — напомнил он себе. Но это утешило только на минуту.
— Ты —
человек осведомленный в
политике, скажи-ка…
— Нет, отнеситесь серьезно, — просил тот, раскачиваясь на ногах. —
Люди, которые знают вас, например Ряхин, Тагильский, Прейс, особенно — Стратонов, — очень сильная личность! — и — поверьте — с большим будущим,
политик…
— Однако — в какой струе плыть? Вот мой вопрос, откровенно говоря. Никому, брат, не верю я. И тебе не верю.
Политикой ты занимаешься, — все
люди в очках занимаются
политикой. И, затем, ты адвокат, а каждый адвокат метит в Гамбетты и Жюль Фавры.
— Печально, когда
человек сосредоточивается на плотском своем существе и на разуме, отметая или угнетая дух свой, начало вселенское. Аристотель в «
Политике» сказал, что
человек вне общества — или бог или зверь. Богоподобных
людей — не встречала, а зверье среди них — мелкие грызуны или же барсуки, которые защищают вонью жизнь свою и нору.
От его политических новостей и мелких городских сплетен Самгин терял аппетит. Но очень скоро он убедился, что этот
человек говорит о
политике из любезности, считая долгом развлекать нахлебника. Как-то за ужином он угрюмо сказал...
— Это ужасно! — сочувственно откликнулся парижанин. — И все потому, что не хватает денег. А мадам Муромская говорит, что либералы — против займа во Франции. Но, послушайте, разве это
политика?
Люди хотят быть нищими… Во Франции революцию делали богатые буржуа, против дворян, которые уже разорились, но держали короля в своих руках, тогда как у вас, то есть у нас, очень трудно понять — кто делает революцию?
— Естественно, вы понимаете, что существование такого кружка совершенно недопустимо, это — очаг заразы. Дело не в том, что Михаила Локтева поколотили. Я пришел к вам потому, что отзывы Миши о вас как
человеке культурном… Ну, и — вообще, вы ему импонируете морально, интеллектуально… Сейчас все заняты мелкой
политикой, — Дума тут, — но, впрочем, не в этом дело! — Он, крякнув, раздельно, внушительно сказал...
— Столыпина я одобряю; он затеял дело доброе, дело мудрое. Накормить лучших
людей — это уже
политика европейская. Все ведь в жизни нашей строится на отборе лучшего, — верно?
— Представительное правление освобождает молодежь от необходимости заниматься
политикой.
Политика делает Фаустов Дон-Кихотами, а
человек по существу своему — Фауст.
— Вы знаете, Клим Иванович, ваша речь имела большой успех. Я в
политике понимаю, наверно, не больше индюшки, о Дон-Кихоте — знаю по смешным картинкам в толстой книге, Фауст для меня — глуповатый
человек из оперы, но мне тоже понравилось, как вы говорили.
— Тоську в Буй выслали. Костромской губернии, — рассказывал он. — Туда как будто раньше и не ссылали, черт его знает что за город, жителя в нем две тысячи триста
человек. Одна там, только какой-то поляк угряз, опростился, пчеловодством занимается. Она — ничего, не скучает, книг просит. Послал все новинки — не угодил! Пишет: «Что ты смеешься надо мной?» Вот как… Должно быть, она серьезно втяпалась в
политику…
— Несколько непонятна
политика нам, простецам. Как это: война расходы усиливает, а — доход сократили? И вообще, знаете, без вина — не та работа! Бывало, чуть
люди устанут, посулишь им ведерко, они снова оживут. Ведь — победим, все убытки взыщем. Только бы скорее! Ударить разок, другой, да и потребовать: возместите протори-убытки, а то — еще раз стукнем.
Он видел вокруг себя
людей, в большинстве беспартийных, видел, что эти
люди так же, как он, гордились своей независимостью, подчеркивали свою непричастность
политике и широко пользовались правом критиковать ее.
— Да я… не знаю! — сказал Дронов, втискивая себя в кресло, и заговорил несколько спокойней, вдумчивее: — Может — я не радуюсь, а боюсь. Знаешь,
человек я пьяный и вообще ни к черту не годный, и все-таки — не глуп. Это, брат, очень обидно — не дурак, а никуда не годен. Да. Так вот, знаешь, вижу я всяких
людей, одни делают
политику, другие — подлости, воров развелось до того много, что придут немцы, а им грабить нечего! Немцев — не жаль, им так и надо, им в наказание — Наполеонов счастье. А Россию — жалко.
«Да, найти в жизни смысл не легко… Пути к смыслу страшно засорены словами, сугробами слов. Искусство, наука,
политика — Тримутри, Санкта Тринита — Святая Троица.
Человек живет всегда для чего-то и не умеет жить для себя, никто не учил его этой мудрости». Он вспомнил, что на тему о
человеке для себя интересно говорил Кумов: «Его я еще не встретил».
«Дмитрий нашел ‹смысл› в
политике, в большевизме. Это — можно понять как последнее прибежище для
людей его типа — бездарных
людей. Для неудачников. Обилие неудачников — характерно для русской интеллигенции. Она всегда смотрела на себя как на средство, никто не учил ее быть самоцелью, смотреть на себя как на ценнейшее явление мира».