Неточные совпадения
«Счетовод», — неприязненно подумал Клим. Взглянув в зеркало, он тотчас погасил усмешку на своем лице. Затем нашел, что лицо унылое и похудело. Выпив стакан молока, он аккуратно разделся, лег в постель и вдруг почувствовал, что ему жалко себя. Пред глазами встала
фигура «лепообразного» отрока, память подсказывала его неумелые
речи.
Поражало разнообразие типов, обилие иностранцев, инородцев, тепло одетых жителей Востока, слух ловил чужую
речь, глаз — необыкновенные
фигуры и лица.
Затем он вспомнил
фигуру Петра Струве: десятка лет не прошло с той поры, когда он видел смешную, сутуловатую, тощую
фигуру растрепанного, рыжего, судорожно многоречивого марксиста, борца с народниками. Особенно комичен был этот книжник рядом со своим соратником, черноволосым Туган-Барановским, высоким, тонконогим, с большим животом и булькающей, тенористой
речью.
«Демократия, — соображал Клим Иванович Самгин, проходя мимо фантастически толстых
фигур дворников у ворот каменных домов. — Заслуживают ли эти люди, чтоб я встал во главе их?»
Речь Розы Грейман, Поярков, поведение Таисьи — все это само собою слагалось в нечто единое и нежелаемое. Вспомнились слова кадета, которые Самгин мимоходом поймал в вестибюле Государственной думы: «Признаки новой мобилизации сил, враждебных здравому смыслу».
Неточные совпадения
— По непринужденности обращения, — заметил Аркадию Базаров, — и по игривости оборотов
речи ты можешь судить, что мужики у моего отца не слишком притеснены. Да вот и он сам выходит на крыльцо своего жилища. Услыхал, знать, колокольчик. Он, он — узнаю его
фигуру. Эге-ге! как он, однако, поседел, бедняга!
Говорить было опасно — да и нечего было сказать; вдруг тихо поднялась какая-то печальная
фигура и потребовала
речи для того, чтоб спокойно сказать свое lasciate ogni speranza.
Льва Голицына тоже недолюбливали в Английском клубе за его резкие и нецензурные по тому времени (начало восьмидесятых годов)
речи. Но Лев Голицын никого не боялся. Он ходил всегда, зиму и лето, в мужицком бобриковом широченном армяке, и его огромная
фигура обращала внимание на улицах.
Евгений Константиныч слушал эту длинную
речь очень рассеянно и все время занимался рассматриванием тощей
фигуры доктора, его серо-зеленого лица и длинных, точно перевязанных узлами рук.
При этом слушатель мог спокойно уйти или хотя бы заснуть, и все же, проснувшись, он увидел бы над собой печальную темную
фигуру, все так же тихо бормочущую непонятные
речи.