Неточные совпадения
Испуганный и как во сне, Клим побежал, выскочил за
ворота, прислушался;
было уже темно и очень тихо, но звука шагов не слыхать. Клим побежал в сторону той улицы, где жил Макаров, и скоро в сумраке, под липами
у церковной ограды, увидал Макарова, — он
стоял, держась одной рукой за деревянную балясину ограды, а другая рука его
была поднята в уровень головы, и, хотя Клим не видел в ней револьвера, но, поняв, что Макаров сейчас выстрелит, крикнул...
На пороге одной из комнаток игрушечного дома он остановился с невольной улыбкой:
у стены на диване лежал Макаров, прикрытый до груди одеялом, расстегнутый
ворот рубахи обнажал его забинтованное плечо; за маленьким, круглым столиком сидела Лидия; на столе
стояло блюдо, полное яблок; косой луч солнца, проникая сквозь верхние стекла окон, освещал алые плоды, затылок Лидии и половину горбоносого лица Макарова. В комнате
было душисто и очень жарко, как показалось Климу. Больной и девушка
ели яблоки.
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха парня, сунул ее под свои рыжие усы в угол рта; поддернул штаны, сшитые из мешка, уперся ладонями в бедра и,
стоя фертом, стал рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза. Лицо
у него
было грубое, солдатское,
ворот рубахи надорван, и, распахнувшись, она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота, как лицо его.
Нестерпимо длинен
был путь Варавки от новенького вокзала, выстроенного им, до кладбища. Отпевали в соборе, служили панихиды пред клубом, техническим училищем, пред домом Самгиных.
У ворот дома
стояла миловидная, рыжеватая девушка, держа за плечо голоногого, в сандалиях, человечка лет шести; девушка крестилась, а человечек, нахмуря черные брови, держал руки в карманах штанишек. Спивак подошла к нему, наклонилась, что-то сказала, мальчик, вздернув плечи, вынул из карманов руки, сложил их на груди.
Самгин приостановился, пошел тише,
у него вспотели виски. Он скоро убедился, что это — фонари, они
стоят на панели
у ворот или повешены на
воротах. Фонарей
было немного, светились они далеко друг от друга и точно для того, чтоб показать свою ненужность. Но, может
быть, и для того, чтоб удобней
было стрелять в человека, который поравняется с фонарем.
Драка пред магазином продолжалась не более двух-трех минут, демонстрантов оттеснили, улица быстро пустела;
у фонаря, обняв его одной рукой,
стоял ассенизатор Лялечкин, черпал котелком воздух на лицо свое; на лице его
были видны только зубы; среди улицы столбом
стоял слепец Ермолаев, разводя дрожащими руками, гладил бока свои, грудь, живот и тряс бородой; напротив,
у ворот дома, лежал гимназист, против магазина, головою на панель, растянулся человек в розовой рубахе.
«Москва опустила руки», — подумал он, шагая по бульварам странно притихшего города. Полдень, а людей на улицах немного и все больше мелкие обыватели; озабоченные, угрюмые, небольшими группами они
стояли у ворот, куда-то шли, тоже по трое, по пяти и более. Студентов
было не заметно, одинокие прохожие — редки, не видно ни извозчиков, ни полиции, но всюду торчали и мелькали мальчишки, ожидая чего-то.
Пожарные в касках и черных куртках
стояли у ворот дома Винокурова, не принимая участия в работе; их медные головы точно плавились, и
было что-то очень важное в черных неподвижных фигурах, с головами римских легионеров.
У буфета
стоял поручик Трифонов, держась правой рукой за эфес шашки, а левой схватив за
ворот лысого человека, который
был на голову выше его; он дергал лысого на себя, отталкивал его и сипел...
— Нет, Китаева тоже слышала, — это
было у ворот дома, где она квартирует, она
стояла за
воротами. Очень испугалась…
Неточные совпадения
Гуси, коровы, козы давно уже
были пригнаны, и самая пыль от них уже давно улеглась, и пастухи, пригнавшие их,
стояли у ворот, ожидая крынки молока и приглашенья к ухе.
В контору надо
было идти все прямо и при втором повороте взять влево: она
была тут в двух шагах. Но, дойдя до первого поворота, он остановился, подумал, поворотил в переулок и пошел обходом, через две улицы, — может
быть, безо всякой цели, а может
быть, чтобы хоть минуту еще протянуть и выиграть время. Он шел и смотрел в землю. Вдруг как будто кто шепнул ему что-то на ухо. Он поднял голову и увидал, что
стоит у тогодома,
у самых
ворот. С того вечера он здесь не
был и мимо не проходил.
Как донской-то казак, казак вел коня
поить, // Добрый молодец, уж он
у ворот стоит. //
У ворот стоит, сам он думу думает, // Думу думает, как
будет жену губить. // Как жена-то, жена мужу возмолилася, // Во скоры-то ноги ему поклонилася, // Уж ты, батюшко, ты ли мил сердечный друг! // Ты не бей, не губи ты меня со вечера! // Ты убей, загуби меня со полуночи! // Дай уснуть моим малым детушкам, // Малым детушкам, всем ближним соседушкам.
Поутру пришли меня звать от имени Пугачева. Я пошел к нему.
У ворот его
стояла кибитка, запряженная тройкою татарских лошадей. Народ толпился на улице. В сенях встретил я Пугачева: он
был одет по-дорожному, в шубе и в киргизской шапке. Вчерашние собеседники окружали его, приняв на себя вид подобострастия, который сильно противуречил всему, чему я
был свидетелем накануне. Пугачев весело со мною поздоровался и велел мне садиться с ним в кибитку.
Ленивый от природы, он
был ленив еще и по своему лакейскому воспитанию. Он важничал в дворне, не давал себе труда ни поставить самовар, ни подмести полов. Он или дремал в прихожей, или уходил болтать в людскую, в кухню; не то так по целым часам, скрестив руки на груди,
стоял у ворот и с сонною задумчивостью посматривал на все стороны.