Неточные совпадения
Когда дети играли на дворе, Иван Дронов отверженно сидел на ступенях крыльца кухни, упираясь локтями
в колена, а скулами о ладони, и затуманенными
глазами наблюдал игры барчат. Он радостно взвизгивал, когда кто-нибудь
падал или, ударившись, морщился от боли.
Впоследствии, рисуя себе эту сцену, Клим вспоминал, как Макаров покачивался, точно решая,
в какую сторону
упасть, как, медленно открывая рот, он испуганно смотрел странно круглыми
глазами и бормотал...
Она не слушала; задыхаясь и кашляя, наклонясь над его лицом и глядя
в смущенные
глаза его
глазами, из которых все
падали слезы, мелкие и теплые, она шептала...
Спать он лег, чувствуя себя раздавленным, измятым, и проснулся, разбуженный стуком
в дверь, горничная будила его к поезду. Он быстро вскочил с постели и несколько секунд стоял, закрыв
глаза, ослепленный удивительно ярким блеском утреннего солнца. Влажные листья деревьев за открытым окном тоже ослепительно сияли, отражая
в хрустальных каплях дождя разноцветные, короткие и острые лучики. Оздоровляющий запах сырой земли и цветов наполнял комнату; свежесть утра щекотала кожу. Клим Самгин, вздрагивая, подумал...
Клим промолчал, присматриваясь, как
в красноватом луче солнца мелькают странно обесцвеченные мухи; некоторые из них, как будто видя
в воздухе неподвижную точку, долго дрожали над нею, не решаясь сесть, затем
падали почти до пола и снова взлетали к этой невидимой точке. Клим показал
глазами на тетрадку...
Минуты две четверо
в комнате молчали, прислушиваясь к спору на террасе, пятый, Макаров, бесстыдно
спал в углу, на низенькой тахте. Лидия и Алина сидели рядом, плечо к плечу, Лидия наклонила голову, лица ее не было видно, подруга что-то шептала ей
в ухо. Варавка, прикрыв
глаза, курил сигару.
Стремительные
глаза Лютова бегали вокруг Самгина, не
в силах остановиться на нем, вокруг дьякона, который разгибался медленно, как будто боясь, что длинное тело его не уставится
в комнате. Лютов обожженно вертелся у стола, теряя туфли с босых ног; садясь на стул, он склонялся головою до колен, качаясь, надевал туфлю, и нельзя было понять, почему он не
падает вперед, головою о пол. Взбивая пальцами сивые волосы дьякона, он взвизгивал...
Самгина тяготило ощущение расслабленности, физической тошноты, ему хотелось закрыть
глаза и остановиться, чтобы не видеть, забыть, как
падают люди, необыкновенно маленькие
в воздухе.
Диомидов, опираясь руками
в стол, тоже медленно и тяжело привстал,
глаза его выкатились, лицо неестественно вытянулось,
опало.
В другой раз он
попал на дело, удивившее его своей анекдотической дикостью. На скамье подсудимых сидели четверо мужиков среднего возраста и носатая старуха с маленькими
глазами, провалившимися глубоко
в тряпичное лицо. Люди эти обвинялись
в убийстве женщины, признанной ими ведьмой.
Самгин взял лампу и, нахмурясь, отворил дверь, свет лампы
упал на зеркало, и
в нем он увидел почти незнакомое, уродливо длинное, серое лицо, с двумя темными пятнами на месте
глаз, открытый, беззвучно кричавший рот был третьим пятном. Сидела Варвара, подняв руки, держась за спинку стула, вскинув голову, и было видно, что подбородок ее трясется.
Варвара утомленно закрыла
глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на дверь, встал.
В столовой девушка начала расспрашивать, как это и откуда
упала Варвара, был ли доктор и что сказал. Вопросы ее следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
Когда Клим, с ножом
в руке, подошел вплоть к ней, он увидал
в сумраке, что широко открытые
глаза ее налиты страхом и блестят фосфорически, точно
глаза кошки. Он, тоже до испуга удивленный ею, бросил нож, обнял ее, увел
в столовую, и там все объяснилось очень просто: Варвара плохо
спала, поздно встала, выкупавшись, прилегла на кушетке
в ванной, задремала, и ей приснилось что-то страшное.
Диомидов вертел шеей, выцветшие голубые
глаза его смотрели на людей холодно, строго и притягивали внимание слушателей, все они как бы незаметно ползли к ступенькам крыльца, на которых, у ног проповедника, сидели Варвара и Кумов, Варвара — глядя
в толпу, Кумов —
в небо, откуда
падал неприятно рассеянный свет, утомлявший зрение.
Для того, чтоб
попасть домой, Самгин должен был пересечь улицу, по которой шли союзники, но, когда он хотел свернуть
в другой переулок — встречу ему из-за угла вышел, широко шагая, Яков Злобин с фуражкой
в руке, с распухшим лицом и пьяными
глазами; размахнув руки, как бы желая обнять Самгина, он преградил ему путь, говоря негромко, удивленно...
— Не охнул, — сказал Калитин, выдув длинную струю дыма. —
В глаз попала пуля.
А она продолжала, переменив позу так, что лунный свет
упал ей на голову, на лицо, зажег
в ее неуловимых
глазах золотые искры и сделал их похожими на
глаза Марины...
Самгин, оглушенный, стоял на дрожащих ногах, очень хотел уйти, но не мог, точно спина пальто примерзла к стене и не позволяла пошевелиться. Не мог он и закрыть
глаз, — все еще
падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв лицо, тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из дверей домов и становились
в полукруг; несколько человек стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
В соседнем отделении голоса звучали все громче, торопливее, точно желая
попасть в ритм лязгу и грохоту поезда. Самгина заинтересовал остроносый: желтоватое лицо покрыто мелкими морщинами, точно сеткой тонких ниток, — очень подвижное лицо, то — желчное и насмешливое, то — угрюмое. Рот — кривой, сухие губы приоткрыты справа, точно
в них торчит невидимая папироса. Из костлявых глазниц, из-под темных бровей нелюдимо поблескивают синеватые
глаза.
Женщина стояла, опираясь одной рукой о стол, поглаживая другой подбородок, горло, дергая коротенькую, толстую косу; лицо у нее — смуглое, пухленькое, девичье,
глаза круглые, кошачьи; резко очерченные губы. Она повернулась спиною к Лидии и, закинув руки за спину, оперлась ими о край стола, — казалось, что она
падает; груди и живот ее торчали выпукло, вызывающе, и Самгин отметил, что
в этой позе есть что-то неестественное, неудобное и нарочное.
Нет, Безбедов не мешал, он почему-то приуныл, стал молчаливее, реже
попадал на
глаза и не так часто гонял голубей. Блинов снова загнал две пары его птиц, а недавно, темной ночью, кто-то забрался из сада на крышу с целью выкрасть голубей и сломал замок голубятни. Это привело Безбедова
в состояние мрачной ярости; утром он бегал по двору
в ночном белье, несмотря на холод, неистово ругал дворника, прогнал горничную, а затем пришел к Самгину пить кофе и, желтый от злобы, заявил...
— Он всегда о людях говорил серьезно, а о себе — шутя, — она, порывисто вставая, бросив скомканный платок на пол, ушла
в соседнюю комнату, с визгом выдвинула там какой-то ящик, на пол
упала связка ключей, — Самгину почудилось, что Лютов вздрогнул, даже приоткрыл
глаза.
Бердников хотел что-то сказать, но только свистнул сквозь зубы: коляску обогнал маленький плетеный шарабан,
в нем сидела женщина
в красном, рядом с нею, высунув длинный язык, качала башкой большая собака
в пестрой, гладкой шерсти, ее обрезанные уши торчали настороженно, над оскаленной
пастью старчески опустились кровавые веки, тускло блестели рыжие, каменные
глаза.
«Я
попал в анекдот,
в водевиль», — сообразил Самгин. И, с огорчением глядя
в ласковые
глаза, на высокий бюст Лиз, заявил, что он, к сожалению, через час уезжает
в Швейцарию. Лиз выпустила его руку, говоря с явной досадой...
— Ну, и не говорите, — посоветовал Тагильский. При огне лицо его стало как будто благообразнее: похудело,
опали щеки, шире открылись
глаза и как-то добродушно заершились усы. Если б он был выше ростом и не так толст, он был бы похож на офицера какого-нибудь запасного батальона, размещенного
в глухом уездном городе.
— Хотела встать и
упала, — заговорила она слабеньким голосом, из
глаз ее текли слезы, губы дрожали. Самгин поднял ее, уложил на постель, сел рядом и, поглаживая ладонь ее, старался не смотреть
в лицо ее, детски трогательное и как будто виноватое.
— Вот как я…
попал! — тихонько произнес Кутузов, выходя из-за портьеры, прищурив правый
глаз, потирая ладонью подбородок. — Отказаться — нельзя; назвался груздем — полезай
в кузов. Это ведь ваша жена? — шептал он. — Вот что: я ведь медик не только по паспорту и даже
в ссылке немножко практиковал. Мне кажется: у нее пневмония и — крупозная, а это — не шуточка. Понимаете?