Неточные совпадения
Не желая, чтоб она увидала
по глазам его, что он ей не верит, Клим закрыл
глаза. Из книг, из разговоров взрослых он уже
знал, что мужчина становится на колени перед женщиной только тогда, когда влюблен в нее. Вовсе не нужно вставать на колени для того, чтоб снять с юбки гусеницу.
В гимназии она считалась одной из первых озорниц, а училась небрежно. Как брат ее, она вносила в игры много оживления и, как это
знал Клим
по жалобам на нее, много чего-то капризного, испытующего и даже злого. Стала еще более богомольна, усердно посещала церковные службы, а в минуты задумчивости ее черные
глаза смотрели на все таким пронзающим взглядом, что Клим робел пред нею.
Оставшись
глаз на
глаз с Лидией, он удивленно почувствовал, что не
знает, о чем говорить с нею. Девушка прошлась
по террасе, потом спросила, глядя в лес...
Завязалась неторопливая беседа, и вскоре Клим
узнал, что человек в желтой рубахе — танцор и певец из хора Сниткина, любимого
по Волге, а сосед танцора — охотник на медведей, лесной сторож из удельных лесов, чернобородый, коренастый, с круглыми
глазами филина.
В ней не осталось почти ничего, что напоминало бы девушку, какой она была два года тому назад, — девушку, которая так бережно и гордо несла
по земле свою красоту. Красота стала пышнее, ослепительней, движения Алины приобрели ленивую грацию, и было сразу понятно — эта женщина
знает: все, что бы она ни сделала, — будет красиво. В сиреневом шелке подкладки рукавов блестела кожа ее холеных рук и, несмотря на лень ее движений, чувствовалась в них размашистая дерзость. Карие
глаза улыбались тоже дерзко.
Его волновала жалость к этим людям, которые не
знают или забыли, что есть тысячеглавые толпы, что они ходят
по улицам Москвы и смотрят на все в ней
глазами чужих. Приняв рюмку из руки Алины, он ей сказал...
— Вишь, какой… веселый! — одобрительно сказала женщина, и от ее подкрашенных губ ко
глазам быстрыми морщинками взлетела улыбка. — Я
знаю, что все адвокаты — политические преступники, я — о делах:
по каким вы делам? Мой —
по уголовным.
— Ну, — в привычках мысли, в направлении ее, — сказала Марина, и брови ее вздрогнули,
по глазам скользнула тень. — Успенский-то, как ты
знаешь, страстотерпец был и чувствовал себя жертвой миру, а супруг мой — гедонист, однако не в смысле только плотского наслаждения жизнью, а — духовных наслаждений.
В этой женщине
по ее костлявому лицу скелета Самгин
узнал горничную Марины, — она освещала его огнем лампы, рука ее дрожала, и в темных впадинах испуганно дрожали
глаза. Вбежал Захарий, оттолкнул ее и, задыхаясь, сердито забормотал...
Лицо Попова налилось бурой кровью,
глаза выкатились, казалось, что он усиленно старается не задремать, но волосатые пальцы нервозно барабанили
по коленям, голова вращалась так быстро, точно он искал кого-то в толпе и боялся не заметить. На тестя он посматривал сердито, явно не одобряя его болтовни, и Самгин ждал, что вот сейчас этот неприятный человек начнет возражать тестю и затрещит бесконечный, бесплодный, юмористически неуместный на этом параде красивых женщин диалог двух русских, которые все
знают.
«Дура, — мысленно обругал ее Самгин, тотчас повесив трубку. — Ведь
знает, что разговоры
по телефону слушает полиция». Но все-таки сообщил новость толстенькому румянощекому человеку во фраке, а тот, прищурив
глаз, посмотрел в потолок, сказал...
— У Тагильского оказалась жена, да — какая! — он закрыл один
глаз и протяжно свистнул. — Стиль модерн, ни одного естественного движения, говорит голосом умирающей. Я попал к ней
по объявлению: продаются книги. Книжки, брат, замечательные. Все наши классики, переплеты от Шелля или Шнелля, черт его
знает! Семьсот целковых содрала. Я сказал ей, что был знаком с ее мужем, а она спросила: «Да?» И — больше ни звука о нем, стерва!
— Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон, с бородой почти до пояса, с
глазами быка и такой же силой, эдакое,
знаешь, сказочное существо. Поссорится с отцом, старичком пудов на семь, свяжет его полотенцами, втащит
по лестнице на крышу и, развязав, посадит верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако — умеренно. Там все пьют, больше делать нечего. Из трех с лишком тысяч населения только пятеро были в Томске и лишь один
знал, что такое театр, вот как!
Неточные совпадения
Хлестаков. Оробели? А в моих
глазах точно есть что-то такое, что внушает робость.
По крайней мере, я
знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?
Не
знаешь сам, что сделал ты: // Ты снес один
по крайности // Четырнадцать пудов!» // Ой,
знаю! сердце молотом // Стучит в груди, кровавые // В
глазах круги стоят, // Спина как будто треснула…
Он чувствовал, что если б они оба не притворялись, а говорили то, что называется говорить
по душе, т. е. только то, что они точно думают и чувствуют, то они только бы смотрели в
глаза друг другу, и Константин только бы говорил: «ты умрешь, ты умрешь, ты умрешь!» ― а Николай только бы отвечал: «
знаю, что умру; но боюсь, боюсь, боюсь!» И больше бы ничего они не говорили, если бы говорили только
по душе.
В
глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он
знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий,
по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
—
Узнаю коней ретивых
по каким-то их таврам, юношей влюбленных
узнаю по их
глазам, — продекламировал Степан Аркадьич. — У тебя всё впереди.