Там у стола сидел парень в клетчатом пиджаке и полосатых брюках;
тугие щеки его обросли густой желтой шерстью, из больших светло-серых глаз текли слезы, смачивая шерсть, одной рукой он держался за стол, другой — за сиденье стула; левая нога его, голая и забинтованная полотенцем выше колена, лежала на деревянном стуле.
Неточные совпадения
Самое значительное и очень неприятное рассказал Климу о народе отец. В сумерках осеннего вечера он, полураздетый и мягонький, как цыпленок, уютно лежал на диване, — он умел лежать удивительно уютно. Клим, положа голову на шерстяную грудь его, гладил ладонью лайковые
щеки отца,
тугие, как новый резиновый мяч. Отец спросил: что сегодня говорила бабушка на уроке закона божия?
Тугое лицо ее лоснилось радостью, и она потягивала воздух носом, как бы обоняя приятнейший запах. На пороге столовой явился Гогин, очень искусно сыграл на губах несколько тактов марша, затем надул одну
щеку, подавил ее пальцем, и из-под его светленьких усов вылетел пронзительный писк. Вместе с Гогиным пришла девушка с каштановой копной небрежно перепутанных волос над выпуклым лбом; бесцеремонно глядя в лицо Клима золотистыми зрачками, она сказала...
— Эх, господи, — вздохнул Митрофанов, распустив
тугое лицо, отчего оно стало нелепо широким и плачевным, а синие
щеки побурели. — Я понимаю, Клим Иванович, вы меня, так сказать, привлекаете! — Он трижды, мелкими крестиками, перекрестил грудь и сказал: — Я — готов, всею душой!
Все нравилось ему в этом человеке: его прозрачные голубые глаза, широкая, мягкая улыбка,
тугая, румяная кожа
щек. Четыре неглубоких морщинки на лбу расположены аккуратно, как линейки нот.
Он сильно старел, на скуластом лице, около ушей, на висках явились морщины, под глазами набухли сизые мешки,
щеки, еще недавно толстые,
тугие, — жидко тряслись. Из Ярославля он возвратился мрачный.
Неточные совпадения
Аркадий подошел к дяде и снова почувствовал на
щеках своих прикосновение его душистых усов. Павел Петрович присел к столу. На нем был изящный утренний, в английском вкусе, костюм; на голове красовалась маленькая феска. Эта феска и небрежно повязанный галстучек намекали на свободу деревенской жизни; но
тугие воротнички рубашки, правда, не белой, а пестренькой, как оно и следует для утреннего туалета, с обычною неумолимостью упирались в выбритый подбородок.
Рогожин, в половине этого размышления, завел палец в рот и, все
туже и
туже натягивая им свою
щеку, при последней мысли вдруг хлопнул на воздух и в ту же минуту заорал: