Неточные совпадения
— Ну — здравствуйте! — обратился незначительный человек ко всем. Голос у него звучный, и было странно слышать, что он звучит властно.
Половина кисти левой руки его была отломлена, остались только
три пальца: большой, указательный и средний. Пальцы эти слагались у него щепотью, никоновским крестом. Перелистывая правой рукой узенькие страницы крупно исписанной книги, левой он непрерывно чертил в воздухе затейливые узоры, в этих жестах было что-то судорожное и не сливавшееся
с его спокойным голосом.
Неточные совпадения
— На что четыре фунта? — говорила она ворчливо, доставая и отвешивая сахар на безмене, — и
три с половиною довольно будет.
Об издательской-то деятельности и мечтал Разумихин, уже два года работавший на других и недурно знавший
три европейские языка, несмотря на то, что дней шесть назад сказал было Раскольникову, что в немецком «швах»,
с целью уговорить его взять на себя
половину переводной работы и
три рубля задатку: и он тогда соврал, и Раскольников знал, что он врет.
Как одна изба попала на обрыв оврага, так и висит там
с незапамятных времен, стоя одной
половиной на воздухе и подпираясь
тремя жердями. Три-четыре поколения тихо и счастливо прожили в ней.
Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире злу и разгорится желанием указать человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут всю кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются в стремления: он, движимый нравственною силою, в одну минуту быстро изменит две-три позы,
с блистающими глазами привстанет до
половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…
Она прежде встречалась мне раза три-четыре в моей московской жизни и являлась Бог знает откуда, по чьему-то поручению, всякий раз когда надо было меня где-нибудь устроивать, — при поступлении ли в пансионишко Тушара или потом, через два
с половиной года, при переводе меня в гимназию и помещении в квартире незабвенного Николая Семеновича.