Неточные совпадения
— Боже мой, — повторяла она
с радостью и как будто
с испугом.
В руках ее и на груди, на пуговицах шубки —
пакеты, освобождая
руку, она уронила один из них; Самгин наклонился; его толкнули, а он толкнул ее, оба рассмеялись, должно быть, весьма глупо.
Но смеялась только высокая, тощая дама, обвешанная
с плеч до колен разнообразными
пакетами,
с чемоданом
в одной
руке, несессером
в другой; смеялась она визгливо, напряженно, из любезности; ей было очень неудобно идти, ее толкали больше, чем других, и, прерывая смех свой, она тревожно кричала шутникам...
Явился Дронов,
с кульками и
пакетами под мышкой,
в руках; стоя спиной к гостям, складывая покупки
в углубление буфета, он сердито объявил...
— Что ты — спал? — хрипло спросил Дронов, задыхаясь, кашляя; уродливо толстый,
с выпученным животом, он, расстегивая пальто, опустив к ногам своим тяжелый
пакет, начал вытаскивать из карманов какие-то свертки, совать их
в руки Самгина. — Пища, — объяснил он, вешая пальто. — Мне эта твоя толстая дурында сказала, что у тебя ни зерна нет.
Неточные совпадения
Еще более призадумался Обломов, когда замелькали у него
в глазах
пакеты с надписью нужное и весьма нужное, когда его заставляли делать разные справки, выписки, рыться
в делах, писать тетради
в два пальца толщиной, которые, точно на смех, называли записками; притом всё требовали скоро, все куда-то торопились, ни на чем не останавливались: не успеют спустить
с рук одно дело, как уж опять
с яростью хватаются за другое, как будто
в нем вся сила и есть, и, кончив, забудут его и кидаются на третье — и конца этому никогда нет!
В пакете лежали лицом к лицу пастелевый портрет его отца
в молодости,
с мягкими кудрями, рассыпанными по лбу,
с длинными томными глазами и полураскрытым ртом, и почти стертый портрет бледной женщины
в белом платье,
с белым розаном
в руке, — его матери.
— Смеется — ему что! — Помилуйте! разве возможная вещь
в торговом деле ненависть питать! Тут, сударь, именно смеяться надо, чтобы завсегда
в человеке свободный дух был. Он генерала-то смешками кругом пальца обвел; сунул ему, этта,
в руку пакет,
с виду толстый-претолстый: как, мол? — ну, тот и смалодушествовал. А
в пакете-то ассигнации всё трехрублевые. Таким манером он за каких-нибудь триста рублей сразу человека за собой закрепил. Объясняться генерал-то потом приезжал.
Тот подал ему целую кучу
пакетов. Калинович
с пренебрежением перекидал их и остановился только на одной бумаге, на которой была сделана надпись
в собственные
руки. Он распечатал ее, прочитал внимательно и захохотал таким странным смехом, что все посмотрели на него
с удивлением, а Настенька даже испугалась.
Чтобы искупить свои прегрешения, он пускался на отчаянное средство: навешивал на себя все картонки, узелки,
пакеты и свертки, брал
в руки саквояжи, подмышки два дамских зонтика и превращался
в одного из тех фокусников, которые вытаскивают все эти вещи из собственного носа и
с торжеством удаляются со сцены, нагруженные, как верблюды.