Неточные совпадения
Туго застегнутый в длинненький,
ниже колен, мундирчик, Дронов похудел, подобрал живот и, гладко остриженный, стал похож на карлика-солдата. Разговаривая
с Климом, он распахивал полы мундира, совал руки в карманы, широко раздвигал ноги и, вздернув розовую пуговку носа, спрашивал...
Вначале ее восклицания показались Климу восклицаниями удивления или обиды. Стояла она спиною к нему, он не видел ее лица, но в следующие секунды понял, что она говорит
с яростью и хотя не громко, на
низких нотах, однако способна оглушительно закричать, затопать ногами.
От синих изразцов печки отделился, прихрамывая, лысый человек, в длинной,
ниже колен, чесунчовой рубахе, подпоясанной толстым шнурком
с кистями, и сказал, всхрапнув, всасывая слова...
Пузатый комод и на нем трюмо в форме лиры, три неуклюжих стула, старенькое на
низких ножках кресло у стола, под окном, — вот и вся обстановка комнаты. Оклеенные белыми обоями стены холодны и голы, только против кровати — темный квадрат небольшой фотографии: гладкое, как пустота, море, корма баркаса и на ней, обнявшись, стоят Лидия
с Алиной.
По внутренней лестнице в два марша, узкой и темной, поднялись в сумрачную комнату
с низким потолком,
с двумя окнами, в углу одного из них взвизгивал жестяный вертун форточки, вгоняя в комнату кудрявую струю морозного воздуха.
Рядом
с рельсами, несколько
ниже насыпи, ослепительно сияло на солнце здание машинного отдела, построенное из железа и стекла, похожее формой на огромное корыто, опрокинутое вверх дном; сквозь стекла было видно, что внутри здания медленно двигается сборище металлических чудовищ, толкают друг друга пленные звери из железа.
Глаза его, в которых застыл тупой испуг, его
низкий лоб, густые волосы, обмазавшие череп его, как смола, тяжелая челюсть, крепко сжатые губы — все это крепко въелось в память Самгина, и на следующих процессах он уже в каждом подсудимом замечал нечто сходное
с отцеубийцей.
Впереди его и несколько
ниже, в кустах орешника, появились две женщины, одна — старая, сутулая, темная, как земля после дождя; другая — лет сорока, толстуха,
с большим, румяным лицом. Они сели на траву, под кусты, молодая достала из кармана полубутылку водки, яйцо и огурец, отпила немного из горлышка, передала старухе бутылку, огурец и, очищая яйцо, заговорила певуче, как рассказывают сказки...
— Затем выбегает в соседнюю комнату, становится на руки, как молодой негодяй, ходит на руках и сам на себя в
низок зеркала смотрит. Но — позвольте! Ему — тридцать четыре года, бородка солидная и даже седые височки. Да-с! Спрашивают… спрашиваю его: «Очень хорошо, Яковлев, а зачем же ты вверх ногами ходил?» — «Этого, говорит, я вам объяснить не могу, но такая у меня примета и привычка, чтобы после успеха в деле пожить минуточку вниз головою».
Красный огонек угольной лампочки освещал полотнище ворот, висевшее на одной петле, человека в тулупе,
с медной пластинкой на лбу, и еще одного,
ниже ростом, тоже в тулупе и похожего на копну сена.
Здесь — все другое, все фантастически изменилось, даже тесные улицы стали неузнаваемы, и непонятно было, как могут они вмещать это мощное тело бесконечной, густейшей толпы? Несмотря на холод октябрьского дня, на злые прыжки ветра
с крыш домов, которые как будто сделались
ниже, меньше, — кое-где форточки, даже окна были открыты, из них вырывались, трепетали над толпой красные куски материи.
Напрягая зрение, он различил высоко под потолком лампу, заключенную в черный колпак, —
ниже, под лампой, висело что-то неопределенное, похожее на птицу
с развернутыми крыльями, и это ее тень лежала на воде.
Время шло медленно и все медленнее, Самгин чувствовал, что погружается в холод какой-то пустоты, в состояние бездумья, но вот золотистая голова Дуняши исчезла, на месте ее величественно встала Алина, вся в белом, точно мраморная. Несколько секунд она стояла рядом
с ним — шумно дыша, становясь как будто еще выше. Самгин видел, как ее картинное лицо побелело, некрасиво выкатились глаза, неестественно
низким голосом она сказала...
Самгин
с минуту стоял молча, собираясь сказать что-нибудь оригинальное, но не успел, — заговорила Алина, сочный
низкий голос ее звучал глухо, невыразительно, прерывался.
«Невежливо, что я не простился
с ними», — напомнил себе Самгин и быстро пошел назад. Ему уже показалось, что он спустился
ниже дома, где Алина и ее друзья, но за решеткой сада, за плотной стеной кустарника, в тишине четко прозвучал голос Макарова...
— Французы, вероятно, думают, что мы женаты и поссорились, — сказала Марина брезгливо, фруктовым ножом расшвыривая франки сдачи по тарелке; не взяв ни одного из них, она не кивнула головой на тихое «Мерси, мадам!» и
низкий поклон гарсона. — Я не в ладу, не в ладу сама
с собой, — продолжала она, взяв Клима под руку и выходя из ресторана. — Но, знаешь, перепрыгнуть вот так, сразу, из страны, где вешают, в страну, откуда вешателям дают деньги и где пляшут…
«Греки — правы: жить в бочке, ограничивать свои потребности — это
ниже человеческого достоинства. В цинизме есть общее
с христианской аскезой…»
Самгин перешел туда, — там, счастливо улыбаясь, поклонилась ему пышная, румянощекая девица
с голубыми глазами и толстой, светловолосой косой
ниже пояса.
Какие-то неприятные молоточки стучали изнутри черепа в кости висков. Дома он
с минуту рассматривал в зеркале возбужденно блестевшие глаза, седые нити в поредевших волосах, отметил, что щеки стали полнее, лицо — круглей и что к такому лицу бородка уже не идет, лучше сбрить ее. Зеркало показывало, как в соседней комнате ставит на стол посуду пышнотелая, картинная девица, румянощекая, голубоглазая,
с золотистой косой
ниже пояса.
Чем дальше, тем
ниже, беднее становились кресты, и меньше было их, наконец пришли на место, где почти совсем не было крестов и рядом одна
с другой было выковыряно в земле четыре могилы.
Следствие вел провинциальный чиновник, мудрец весьма оригинальной внешности, высокий, сутулый,
с большой тяжелой головой, в клочьях седых волос, встрепанных, точно после драки, его высокий лоб, разлинованный морщинами, мрачно украшали густейшие серебряные брови, прикрывая глаза цвета ржавого железа, горбатый, ястребиный нос прятался в плотные и толстые, точно литые, усы, седой волос усов очень заметно пожелтел от дыма табака. Он похож был на военного в чине не
ниже полковника.