Неточные совпадения
Встреча
с Нехаевой не сделала ее приятнее, однако Клим почувствовал, что девушка особенно заинтриговала его тем, что она держалась в
ресторане развязно, как привычная посетительница.
Но на другой день,
с утра, он снова помогал ей устраивать квартиру. Ходил со Спиваками обедать в
ресторан городского сада, вечером пил
с ними чай, затем к мужу пришел усатый поляк
с виолончелью и гордо выпученными глазами сазана, неутомимая Спивак предложила Климу показать ей город, но когда он пошел переодеваться, крикнула ему в окно...
Спивак пошла провожать его и вернулась раньше, чем Самгин успел сообразить, как должен отнестись он к аресту Кутузова. Рядом
с нею, так же картинно, как на террасе
ресторана, шагал Корвин, похожий на разбогатевшего парикмахера.
— Я там немножко поссорился, чтоб рассеять скуку, — ответил Тагильский небрежно, толкнул ногою дверь
ресторана и строго приказал лакею найти его перчатки, книгу. В
ресторане он стал как будто трезвее и за столиком, пред бутылкой удельного вина стал рассказывать вполголоса,
с явным удовольствием...
В чистеньком городке, на тихой, широкой улице
с красивым бульваром посредине, против
ресторана, на веранде которого, среди цветов, играл струнный оркестр, дверь солидного, но небольшого дома, сложенного из гранита, открыла Самгину плоскогрудая, коренастая женщина в сером платье и, молча выслушав его объяснения, провела в полутемную комнату, где на широком диване у открытого, но заставленного окна полулежал Иван Акимович Самгин.
«Что же я тут буду делать
с этой?» — спрашивал он себя и, чтоб не слышать отца, вслушивался в шум
ресторана за окном. Оркестр перестал играть и начал снова как раз в ту минуту, когда в комнате явилась еще такая же серая женщина, но моложе, очень стройная,
с четкими формами, в пенсне на вздернутом носу. Удивленно посмотрев на Клима, она спросила, тихонько и мягко произнося слова...
Гости
ресторана вели себя так размашисто и бесцеремонно шумно, как будто все они были близко знакомы друг
с другом и собрались на юбилейный или поминальный обед.
В день объявления войны Японии Самгин был в Петербурге, сидел в
ресторане на Невском, удивленно и чуть-чуть злорадно воскрешая в памяти встречу
с Лидией. Час тому назад он столкнулся
с нею лицом к лицу, она выскочила из двери аптеки прямо на него.
«Замужем?» — недоверчиво размышлял Самгин, пытаясь представить себе ее мужа. Это не удавалось.
Ресторан был полон неестественно возбужденными людями; размахивая газетами, они пили, чокались, оглушительно кричали; синещекий, дородный человек, которому только толстые усы мешали быть похожим на актера, стоя
с бокалом шампанского в руке, выпевал сиплым баритоном, сильно подчеркивая «а...
Клим Самгин, бросив на стол деньги, поспешно вышел из зала и через минуту, застегивая пальто, стоял у подъезда
ресторана. Три офицера, все
с праздничными лицами, шли в ногу, один из них задел Самгина и весело сказал...
В ту же минуту из
ресторана вышел Стратонов, за ним — группа солидных людей окружила, столкнула Самгина
с панели, он подчинился ее благодушному насилию и пошел, решив свернуть в одну из боковых улиц. Но из-за углов тоже выходили кучки людей, вольно и невольно вклинивались в толпу, затискивали Самгина в средину ее и кричали в уши ему — ура! Кричали не очень единодушно и даже как-то осторожно.
В тюрьме он устроился удобно, насколько это оказалось возможным; камеру его чисто вымыли уголовные, обед он получал
с воли, из
ресторана; читал, занимался ликвидацией предприятий Варавки, переходивших в руки Радеева. Несколько раз его посещал, в сопровождении товарища прокурора, Правдин, адвокат городского головы; снова явилась Варвара и, сообщив, что его скоро выпустят, спросила быстрым шепотком...
Прочитав утром крикливые газеты, он
с полудня уходил на улицы, бывал на собраниях, митингах, слушая, наблюдая, встречая знакомых, выспрашивал, но не высказывался, обедал в
ресторанах, позволяя жене думать, что он занят конспиративными делами.
Не желая видеть Дуняшу, он зашел в
ресторан, пообедал там, долго сидел за кофе, курил и рассматривал, обдумывал Марину, но понятнее для себя не увидел ее. Дома он нашел письмо Дуняши, — она извещала, что едет — петь на фабрику посуды, возвратится через день. В уголке письма было очень мелко приписано: «Рядом
с тобой живет подозрительный, и к нему приходил Судаков. Помнишь Судакова?»
— Языческая простота! Я сижу в
ресторане,
с газетой в руках, против меня за другим столом — очень миленькая девушка. Вдруг она говорит мне: «Вы, кажется, не столько читаете, как любуетесь моими панталонами», — она сидела, положив ногу на ногу…
Зашли в
ресторан, в круглый зал, освещенный ярко, но мягко, на маленькой эстраде играл струнный квартет, музыка очень хорошо вторила картавому говору, смеху женщин, звону стекла, народа было очень много, и все как будто давно знакомы друг
с другом; столики расставлены как будто так, чтоб удобно было любоваться костюмами дам; в центре круга вальсировали высокий блондин во фраке и тоненькая дама в красном платье, на голове ее, точно хохол необыкновенной птицы, возвышался большой гребень, сверкая цветными камнями.
— Французы, вероятно, думают, что мы женаты и поссорились, — сказала Марина брезгливо, фруктовым ножом расшвыривая франки сдачи по тарелке; не взяв ни одного из них, она не кивнула головой на тихое «Мерси, мадам!» и низкий поклон гарсона. — Я не в ладу, не в ладу сама
с собой, — продолжала она, взяв Клима под руку и выходя из
ресторана. — Но, знаешь, перепрыгнуть вот так, сразу, из страны, где вешают, в страну, откуда вешателям дают деньги и где пляшут…
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она дошла до маленького
ресторана, пред ним горел газовый фонарь, по обе стороны двери — столики, за одним играли в карты маленький, чем-то смешной солдатик и лысый человек
с носом хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали очки на ее широком лице, сверкали вязальные спицы в руках и серебряные волосы на голове.
Тагильский вытер платком лысину и надел шляпу. Самгин, наоборот, чувствовал тягостный сырой холод в груди, липкую, почти ледяную мокрядь на лице. Тревожил вопрос: зачем этот толстяк устроил ему свидание
с Безбедовым? И, когда Тагильский предложил обедать в
ресторане, Самгин пригласил его к себе, пригласил любезно, однако стараясь скрыть, что очень хочет этого.
Он продолжал шагать и через полчаса сидел у себя в гостинице, разбирая бумаги в портфеле Варвары. Нашел вексель Дронова на пятьсот рублей, ключ от сейфа, проект договора
с финской фабрикой о поставке бумаги, газетные вырезки
с рецензиями о каких-то книгах, заметки Варвары. Потом спустился в
ресторан, поужинал и, возвратясь к себе, разделся, лег в постель
с книгой Мережковского «Не мир, но меч».
— Ого, вы кусаетесь? Нет, право же, он недюжинный, — примирительно заговорила она. — Я познакомилась
с ним года два тому назад, в Нижнем, он там не привился. Город меркантильный и ежегодно полтора месяца сходит
с ума: все купцы, купцы, эдакие огромные, ярмарка, женщины, потрясающие кутежи. Он там сильно пил, нажил какую-то болезнь. Я научила его как можно больше кушать сладостей, это совершенно излечивает от пьянства. А то он, знаете, в
ресторанах философствовал за угощение…
Было много женщин и цветов, стреляли бутылки шампанского, за большим столом посредине
ресторана стоял человек во фраке,
с раздвоенной бородой, высоколобый, лысый, и, высоко, почти над головою, держа бокал вина, говорил что-то.
Людей в
ресторане становилось все меньше, исчезали одна за другой женщины, но шум возрастал. Он сосредоточивался в отдаленном от Самгина углу, где собрались солидные штатские люди, три офицера и высокий, лысый человек в форме интенданта,
с сигарой в зубах и
с крестообразной черной наклейкой на левой щеке.
— От кого бежишь? — спросил Дронов, равняясь
с ним, и, сняв котиковую шапку
с головы своей, вытер ею лицо себе. — Зайдем в
ресторан, выпьем чего-нибудь, поговорить надо! — требовательно предложил он и, не ожидая согласия, заговорил...