Неточные совпадения
Туго застегнутый
в длинненький, ниже колен, мундирчик, Дронов похудел, подобрал живот и, гладко остриженный, стал похож на карлика-солдата. Разговаривая с Климом, он распахивал полы мундира,
совал руки
в карманы, широко раздвигал
ноги и, вздернув розовую пуговку носа, спрашивал...
В серой, цвета осеннего неба, шубке,
в странной шапочке из меха голубой белки,
сунув руки
в муфту такого же меха, она была подчеркнуто заметна. Шагала расшатанно, идти
в ногу с нею было неудобно. Голубой, сверкающий воздух жгуче щекотал ее ноздри, она прятала нос
в муфту.
Получив деньги, он вытянул
ногу резким жестом,
сунул их
в карман измятых брюк, застегнул единственную пуговицу серого пиджака, вытертого на локтях.
Варавка сидел небрежно развалив тело свое
в плетеном кресле, вытянув короткие
ноги,
сунув руки
в карманы брюк, — казалось, что он воткнул руки
в живот свой.
Часа через полтора Самгин шагал по улице, следуя за одним из понятых, который покачивался впереди него, а сзади позванивал шпорами жандарм. Небо на востоке уже предрассветно зеленело, но город еще спал, окутанный теплой, душноватой тьмою. Самгин немножко любовался своим спокойствием, хотя было обидно идти по пустым улицам за человеком, который,
сунув руки
в карманы пальто, шагал бесшумно, как бы не касаясь земли
ногами, точно он себя нес на руках, охватив ими бедра свои.
— Не пойду, — повторил казак и, раскромсав арбуз на две половины,
сунул голые
ноги в море, как под стол.
Через час Самгин шагал рядом с ним по панели, а среди улицы за гробом шла Алина под руку с Макаровым; за ними — усатый человек, похожий на военного
в отставке, небритый, точно
в плюшевой маске на сизых щеках, с толстой палкой
в руке, очень потертый; рядом с ним шагал,
сунув руки
в карманы рваного пиджака, наклоня голову без шапки, рослый парень, кудрявый и весь
в каких-то театрально кудрявых лохмотьях; он все поплевывал сквозь зубы под
ноги себе.
«Я слежу за собой, как за моим врагом», — возмутился он, рывком надел шапку, гневно
сунул ноги в галоши, вышел на крыльцо кухни, постоял, прислушался к шуму голосов за воротами и решительно направился на улицу.
Нагнулся и
сунул штык, точно ухват
в печку,
в тело Дьякона; старик опрокинулся, палка упала к
ногам штатского, — он стоял и выдергивал штык.
Штатский человек, выдернув штык и пошевелив Дьякона, поставил ружье к
ноге, вынул из кармана тряпочку или варежку, провел ею по штыку снизу вверх, потом тряпочку спрятал, а ладонью погладил свой зад. Солдатик, подпрыгивая, точно резиновый,
совал штыком
в воздух и внятно говорил...
Он тоже запрыгал на одной
ноге, стараясь
сунуть другую
в испуганные брюки, они вырывались из рук, а за окном щелкало и трещало.
Схватив револьвер, он выбежал
в переднюю,
сунул ноги в ботики, надел пальто и, выскочив на крыльцо кухни, остановился.
— Черт ее знает! Вот — заставила Лидию купить у нее дом, — неохотно, снова зевнув, сказал Дронов, вытянул
ноги,
сунул руки
в карманы брюк и стремительно начал спрашивать...
«Уже решила», — подумал Самгин. Ему не нравилось лицо дома, не нравились слишком светлые комнаты, возмущала Марина. И уже совсем плохо почувствовал он себя, когда прибежал, наклоня голову, точно бык, большой человек
в теплом пиджаке, подпоясанном широким ремнем,
в валенках, облепленный с головы до
ног перьями и сенной трухой. Он схватил руки Марины,
сунул в ее ладони лохматую голову и, целуя ладони ее, замычал.
— И я знаю, что вы — спелись! Ну, и — будете плакать, — он матерно выругался, встал и ушел,
сунув руки
в карманы. Мужик с чугунными
ногами отшвырнул гнилушку и зашипел...
— Успокойтесь, — предложил Самгин, совершенно подавленный, и ему показалось, что Безбедов
в самом деле стал спокойнее. Тагильский молча отошел под окно и там распух, расплылся
в сумраке. Безбедов сидел согнув одну
ногу, гладя колено ладонью, другую
ногу он
сунул под нары, рука его все дергала рукав пиджака.
— А я — ждал, что вы спросите об этом, — откликнулся Тагильский,
сунул руки
в карманы брюк, поддернул их, шагнул к двери
в столовую, прикрыл ее,
сунул дымный окурок
в землю кадки с фикусом. И, гуляя по комнате, выбрасывая коротенькие
ноги смешно и важно, как петух, он заговорил, как бы читая документ...
Против Самгина лежал вверх лицом, закрыв глаза, длинноногий человек, с рыжей, остренькой бородкой, лежал
сунув руки под затылок себе. Крик Пыльникова разбудил его, он сбросил
ноги на пол, сел и, посмотрев испуганно голубыми глазами
в лицо Самгина, торопливо вышел
в коридор, точно спешил на помощь кому-то.
«Да, вот и меня так же», — неотвязно вертелась одна и та же мысль,
в одних и тех же словах, холодных, как сухой и звонкий морозный воздух кладбища. Потом Ногайцев долго и охотно бросал
в могилу мерзлые комья земли, а Орехова бросила один, — но большой. Дронов стоял,
сунув шапку под мышку, руки
в карманы пальто, и красными глазами смотрел под
ноги себе.
Поэт читал, полузакрыв глаза, покачиваясь на
ногах, правую руку
сунув в карман, левой ловя что-то
в воздухе.
Сидя на скамье, Самгин пытался снять ботики, они как будто примерзли к ботинкам, а пальцы
ног нестерпимо ломило. За его усилиями наблюдал, улыбаясь ласково, старичок
в желтой рубахе.
Сунув большие пальцы рук за [пояс], кавказский ремень с серебряным набором, он стоял по-солдатски, «пятки — вместе, носки — врозь», весь гладенький, ласковый, с аккуратно подстриженной серой бородкой, остроносый, быстроглазый.
— Что ты — спал? — хрипло спросил Дронов, задыхаясь, кашляя; уродливо толстый, с выпученным животом, он, расстегивая пальто, опустив к
ногам своим тяжелый пакет, начал вытаскивать из карманов какие-то свертки,
совать их
в руки Самгина. — Пища, — объяснил он, вешая пальто. — Мне эта твоя толстая дурында сказала, что у тебя ни зерна нет.
Неточные совпадения
Но он жестоко разочаровался
в первый же день своей службы. С приездом начальника начиналась беготня,
суета, все смущались, все сбивали друг друга с
ног, иные обдергивались, опасаясь, что они не довольно хороши как есть, чтоб показаться начальнику.
Он потупил голову, увидал разбросанные обломки бича у
ног, наклонился, будто стыдясь, собрал их и
сунул в карман макинтоша.
С легкостью, которую я и не предполагал
в себе (воображая до сих пор, что я совершенно бессилен), спустил я с постели
ноги,
сунул их
в туфли, накинул серый, мерлушечий халат, лежавший подле (и пожертвованный для меня Версиловым), и отправился через нашу гостиную
в бывшую спальню мамы.
Около того времени, как тверская кузина уехала
в Корчеву, умерла бабушка Ника, матери он лишился
в первом детстве.
В их доме была
суета, и Зонненберг, которому нечего было делать, тоже хлопотал и представлял, что сбит с
ног; он привел Ника с утра к нам и просил его на весь день оставить у нас. Ник был грустен, испуган; вероятно, он любил бабушку. Он так поэтически вспомнил ее потом:
— Эге! влезла свинья
в хату, да и лапы
сует на стол, — сказал голова, гневно подымаясь с своего места; но
в это время увесистый камень, разбивши окно вдребезги, полетел ему под
ноги. Голова остановился. — Если бы я знал, — говорил он, подымая камень, — какой это висельник швырнул, я бы выучил его, как кидаться! Экие проказы! — продолжал он, рассматривая его на руке пылающим взглядом. — Чтобы он подавился этим камнем…