Неточные совпадения
Туго застегнутый
в длинненький, ниже колен, мундирчик, Дронов похудел, подобрал живот и, гладко остриженный, стал похож на карлика-солдата. Разговаривая с Климом, он распахивал полы мундира,
совал руки
в карманы, широко раздвигал ноги и, вздернув розовую пуговку носа, спрашивал...
Он поздоровался с ним небрежно,
сунув ему руку и тотчас же спрятав ее
в карман; он снисходительно улыбнулся
в лицо врага и, не сказав ему ни слова, пошел прочь.
Лед скрипел под коньками, черные фигуры людей мчались к полынье, человек
в полушубке
совал в воду длинный шест и орал...
Макаров посвистел,
сунул руки
в карманы пальто, зябко поежился.
Молча
сунув руку товарищу, он помотал ею
в воздухе и неожиданно, но не смешно отдал Лидии честь, по-солдатски приложив пальцы к фуражке. Закурил папиросу, потом спросил Лидию, мотнув головою на пожар заката...
Дядя Яков действительно вел себя не совсем обычно. Он не заходил
в дом, здоровался с Климом рассеянно и как с незнакомым; он шагал по двору, как по улице, и, высоко подняв голову, выпятив кадык, украшенный седой щетиной, смотрел
в окна глазами чужого. Выходил он из флигеля почти всегда
в полдень,
в жаркие часы, возвращался к вечеру, задумчиво склонив голову,
сунув руки
в карманы толстых брюк цвета верблюжьей шерсти.
Дней через пять, прожитых
в приятном сознании сделанного им так просто серьезного шага, горничная Феня осторожно
сунула в руку его маленький измятый конверт с голубой незабудкой, вытисненной
в углу его, на атласной бумаге, тоже с незабудкой. Клим, не без гордости, прочитал...
В серой, цвета осеннего неба, шубке,
в странной шапочке из меха голубой белки,
сунув руки
в муфту такого же меха, она была подчеркнуто заметна. Шагала расшатанно, идти
в ногу с нею было неудобно. Голубой, сверкающий воздух жгуче щекотал ее ноздри, она прятала нос
в муфту.
Подняв воротник пальто,
сунув руки
в карманы, Клим шагал по беззвучному снегу не спеша, взвешивая впечатления вечера.
Он быстро пошел
в комнату Марины, где Кутузов, развернув полы сюртука,
сунув руки
в карманы, стоял монументом среди комнаты и, высоко подняв брови, слушал речь Туробоева; Клим впервые видел Туробоева говорящим без обычных гримас и усмешечек, искажавших его красивое лицо.
Иноков
сунул левую руку
в карман, вытер ее там.
—
В воздухе — не проживешь, — негромко сказал Иноков и
сунул сигару
в землю цветочного горшка.
Мать сидела против него, как будто позируя портретисту. Лидия и раньше относилась к отцу не очень ласково, а теперь говорила с ним небрежно, смотрела на него равнодушно, как на человека, не нужного ей. Тягостная скука выталкивала Клима на улицу. Там он видел, как пьяный мещанин покупал у толстой, одноглазой бабы куриные яйца, брал их из лукошка и, посмотрев сквозь яйцо на свет,
совал в карман, приговаривая по-татарски...
— Значит — учишься? А меня вот раздразнили и — выбросили. Не
совали бы
в гимназию, писал бы я вывески или иконы, часы чинил бы. Вообще работал бы что-нибудь легкое. А теперь вот живи недоделанным.
Получив деньги, он вытянул ногу резким жестом,
сунул их
в карман измятых брюк, застегнул единственную пуговицу серого пиджака, вытертого на локтях.
Он, мать и Варавка сгрудились
в дверях, как бы не решаясь войти
в комнату; Макаров подошел, выдернул папиросу из мундштука Лютова,
сунул ее
в угол своего рта и весело заговорил...
Подняв брови, Макаров закурил папиросу, хотел бросить горящую спичку
в пепельницу, но
сунул ее
в стакан молока.
Макаров встал, небрежно
сунул тетрадку
в карман и ушел, потирая руки.
Клим подметил, что Туробоев пожал руку Лютова очень небрежно, свою тотчас же
сунул в карман и наклонился над столом, скатывая шарик из хлеба. Варавка быстро сдвинул посуду, развернул план и, стуча по его зеленым пятнам черенком чайной ложки, заговорил о лесах, болотах, песках, а Клим встал и ушел, чувствуя, что
в нем разгорается ненависть к этим людям.
Варавка сидел небрежно развалив тело свое
в плетеном кресле, вытянув короткие ноги,
сунув руки
в карманы брюк, — казалось, что он воткнул руки
в живот свой.
Туробоев
сунул руки
в карманы и холодно спросил...
Потом он так же поклонился народу на все четыре стороны, снял передник, тщательно сложил его и
сунул в руки большой бабе
в красной кофте.
Точно уколотый или внезапно вспомнив нечто тревожное, Диомидов соскочил со стула и начал молча
совать всем руку свою. Клим нашел, что Лидия держала эту слишком белую руку
в своей на несколько секунд больше, чем следует. Студент Маракуев тоже простился; он еще
в комнате молодецки надел фуражку на затылок.
Ел Никодим Иванович много, некрасиво и, должно быть, зная это, старался есть незаметно, глотал пищу быстро, не разжевывая ее. А желудок у него был плохой, писатель страдал икотой; наглотавшись, он сконфуженно мигал и прикрывал рот ладонью, затем,
сунув нос
в рукав, покашливая, отходил к окну, становился спиною ко всем и тайно потирал живот.
Вечером Клим плутал по переулкам около Сухаревой башни. Щедро светила луна, мороз окреп; быстро мелькали темные люди, согнувшись,
сунув руки
в рукава и
в карманы; по сугробам снега прыгали их уродливые тени. Воздух хрустально дрожал от звона бесчисленных колоколов, благовестили ко всенощной.
Клим,
сунув руки
в карманы, заговорил...
А Диомидов был явно ненормален. Самгина окончательно убедила
в этом странная сцена: уходя от Лидии, столяр и бутафор надевал свое старенькое пальто, он уже
сунул левую руку
в рукав, но не мог найти правого рукава и, улыбаясь, боролся с пальто, встряхивал его. Клим решил помочь ему.
Отовсюду лезли
в глаза розетки, гирлянды, вензеля и короны, сияли золотом слова «Боже, царя храни» и «Славься, славься, наш русский царь»; тысячи национальных флагов свешивались с крыш, торчали изо всех щелей, куда можно было
сунуть древко.
Сунув голову
в рубаху и выглядывая из нее, точно из снежного сугроба, Маракуев продолжал...
— Где Лидия? — спросил Макаров, прежде чем успел сделать это Клим. Спрыгнув на панель, девушка механически, но все-таки красивым жестом
сунула извозчику деньги и пошла к дому, уже некрасиво размахивая зонтом
в одной руке, шляпой
в другой; истерически громко она рассказывала...
Климу не хотелось спать, но он хотел бы перешагнуть из мрачной
суеты этого дня
в область других впечатлений. Он предложил Маракуеву ехать на Воробьевы горы. Маракуев молча кивнул головой.
Он был непоседлив; часто и стремительно вскакивал; хмурясь, смотрел на черные часы свои, закручивая реденькую бородку штопором,
совал ее
в изъеденные зубы, прикрыв глаза, болезненно сокращал кожу лица иронической улыбкой и широко раздувал ноздри, как бы отвергая некий неприятный ему запах.
Прищурив левый глаз, он выпил и
сунул в рот маленький кусочек хлеба с маслом; это не помешало ему говорить.
Клима Томилин демонстративно не замечал, если же Самгин здоровался с ним, он молча и небрежно
совал ему свою шерстяную руку и смотрел
в сторону.
Играя ножницами, он прищемил палец, ножницы отшвырнул, а палец
сунул в рот, пососал, потом осмотрел его и спрятал
в карман жилета, как спрятал бы карандаш. И снова вздохнул...
— Оторвана? — повторил Иноков, сел на стул и,
сунув шляпу
в колени себе, провел ладонью по лицу. — Ну вот, я так и думал, что тут случилась какая-то ерунда. Иначе, конечно, вы не стали бы читать. Стихи у вас?
Он отломил руку женщины, пресс положил на стол, обломок
сунул в карман и сказал...
«Не надо волноваться», — посоветовал себе Клим,
сунув глубоко
в карманы брюк стеснявшие его руки.
— Из Брянска попал
в Тулу. Там есть серьезные ребята. А ну-ко, думаю, зайду к Толстому? Зашел. Поспорили о евангельских мечах. Толстой сражался тем тупым мечом, который Христос приказал
сунуть в ножны. А я — тем, о котором было сказано: «не мир, но меч», но против этого меча Толстой оказался неуязвим, как воздух. По отношению к логике он весьма своенравен. Ну, не понравились мы друг другу.
— Ну — и что же отсюда следует? — спросил Кутузов, спрыгнув с койки и расправляя плечи.
Сунув в рот клок бороды, он помял его губами, потом сказал...
Он снова улыбался своей улыбочкой, как будто добродушной, но Самгин уже не верил
в его добродушие. Когда рабочий ушел, он несколько минут стоял среди комнаты,
сунув руки
в карманы, решая: следует ли идти к Варваре? Решил, что идти все-таки надобно, но он пойдет к Сомовой, отнесет ей литографированные лекции Ключевского.
Она поздоровалась с ним на французском языке и
сунула в руки ему, как носильщику, тяжелый несессер. За ее спиною стояла Лидия, улыбаясь неопределенно, маленькая и тусклая рядом с Алиной,
в неприятно рыжей шубке,
в котиковой шапочке.
Два дня прошли
в хлопотах, лишенных той растерянности и бестолковой
суеты, которые Клим наблюдал при похоронах
в России.
Любаша бесцеремонно прервала эту речь, предложив дяде Мише покушать. Он молча согласился, сел к столу, взял кусок ржаного хлеба, налил стакан молока, но затем встал и пошел по комнате, отыскивая, куда
сунуть окурок папиросы. Эти поиски тотчас упростили его
в глазах Самгина, он уже не мало видел людей, жизнь которых стесняют окурки и разные иные мелочи, стесняют, разоблачая
в них обыкновенное человечье и будничное.
Часа через полтора Самгин шагал по улице, следуя за одним из понятых, который покачивался впереди него, а сзади позванивал шпорами жандарм. Небо на востоке уже предрассветно зеленело, но город еще спал, окутанный теплой, душноватой тьмою. Самгин немножко любовался своим спокойствием, хотя было обидно идти по пустым улицам за человеком, который,
сунув руки
в карманы пальто, шагал бесшумно, как бы не касаясь земли ногами, точно он себя нес на руках, охватив ими бедра свои.
— Макаров — ругает ее. Ушел, маньяк. Я ей орхидеи послал, — бормотал он, смяв папиросу с огнем
в руке, ожег ладонь, посмотрел на нее,
сунул в карман и снова предложил...
Самгин стоял
в двери, глядя, как суетливо разливает Лютов вино по стаканам,
сует стаканы
в руки людей, расплескивая вино, и говорит Кутузову...
Скрипнул ящик комода, щелкнули ножницы, разорвалась какая-то ткань, отскочил стул, и полилась вода из крана самовара. Клим стал крутить пуговицу тужурки, быстро оторвал ее и
сунул в карман. Вынул платок, помахал им, как флагом, вытер лицо,
в чем оно не нуждалось.
В комнате было темно, а за окном еще темнее, и казалось, что та, внешняя, тьма может, выдавив стекла, хлынуть
в комнату холодным потоком.
Рука, взвешенная
в воздухе, устала, он
сунул ее
в карман и сел у стола.
Черными пальцами он взял из портсигара две папиросы, одну
сунул в рот, другую — за ухо, но рядом с ним встал тенористый запевала и оттолкнул его движением плеча.