Неточные совпадения
Если играли
в саду, Дронов
стоял у решетки, опираясь о нее животом, всунув лицо между перекладин,
стоял, покрикивая...
Похолодев от испуга, Клим
стоял на лестнице, у него щекотало
в горле, слезы выкатывались из глаз, ему захотелось убежать
в сад, на двор, спрятаться; он подошел к двери крыльца, — ветер кропил дверь осенним дождем. Он постучал
в дверь кулаком, поцарапал ее ногтем, ощущая, что
в груди что-то сломилось, исчезло, опустошив его. Когда, пересилив себя, он вошел
в столовую, там уже танцевали кадриль, он отказался танцевать, подставил к роялю стул и стал играть кадриль
в четыре руки с Таней.
Нельзя было понять, почему Спивак всегда подчеркивает Инокова, почему мать и Варавка явно симпатизируют ему, а Лидия часами беседует с ним
в саду и дружелюбно улыбается? Вот и сейчас улыбается,
стоя у окна пред Иноковым, присевшим на подоконник с папиросой
в руке.
Комната наполнилась шумом отодвигаемых стульев,
в углу вспыхнул огонек спички, осветив кисть руки с длинными пальцами, испуганной курицей заклохтала какая-то барышня, — Самгину было приятно смятение, вызванное его словами. Когда он не спеша, готовясь рассказать страшное, обошел
сад и двор, — из флигеля шумно выбегали ученики Спивак; она,
стоя у стола, звенела абажуром, зажигая лампу, за столом сидел старик Радеев, барабаня пальцами, покачивая головой.
— Я тоже не могла уснуть, — начала она рассказывать. — Я никогда не слышала такой мертвой тишины. Ночью по
саду ходила женщина из флигеля, вся
в белом, заломив руки за голову. Потом вышла
в сад Вера Петровна, тоже
в белом, и они долго
стояли на одном месте… как Парки.
Домой он пришел с желанием лечь и уснуть, но
в его комнате у окна
стояла Варвара, выглядывая
в сад из-за косяка.
Полукругом
стояли краснолицые музыканты, неистово дуя
в трубы, медные крики и уханье труб вливалось
в непрерывный, воющий шум города, и вой был так силен, что казалось, это он раскачивает деревья
в садах и от него бегут во все стороны, как встревоженные тараканы, бородатые мужики с котомками за спиною, заплаканные бабы.
Самгин, облегченно вздохнув, прошел
в свою комнату; там
стоял густой запах нафталина. Он открыл окно
в сад; на траве под кленом сидел густобровый, вихрастый Аркадий Спивак, прилаживая к птичьей клетке сломанную дверцу, спрашивал свою миловидную няньку...
К собору, где служили молебен, Самгин не пошел, а остановился
в городском
саду и оттуда посмотрел на площадь; она была точно огромное блюдо, наполненное салатом из овощей, зонтики и платья женщин очень напоминали куски свеклы, моркови, огурцов.
Сад был тоже набит людями, образовав тесные группы, они тревожно ворчали; на одной скамье
стоял длинный, лысый чиновник и кричал...
Самгин подвинулся к решетке
сада как раз
в тот момент, когда солнце, выскользнув из облаков, осветило на паперти собора фиолетовую фигуру протоиерея Славороссова и золотой крест на его широкой груди. Славороссов
стоял, подняв левую руку
в небо и простирая правую над толпой благословляющим жестом. Вокруг и ниже его копошились люди, размахивая трехцветными флагами, поблескивая окладами икон, обнажив лохматые и лысые головы. На минуту стало тихо, и зычный голос сказал, как
в рупор...
К этой неприятной для него задаче он приступил у нее на дому,
в ее маленькой уютной комнате. Осенний вечер сумрачно смотрел
в окна с улицы и
в дверь с террасы;
в саду, под красноватым небом, неподвижно
стояли деревья, уже раскрашенные утренними заморозками. На столе, как всегда, кипел самовар, — Марина,
в капоте
в кружевах, готовя чай, говорила, тоже как всегда, — спокойно, усмешливо...
Самгин, мигая, вышел
в густой, задушенный кустарником
сад;
в густоте зарослей, под липами, вытянулся длинный одноэтажный дом, с тремя колоннами по фасаду, с мезонином
в три окна, облепленный маленькими пристройками, — они подпирали его с боков, влезали на крышу.
В этом доме кто-то жил, — на подоконниках мезонина
стояли цветы. Зашли за угол, и оказалось, что дом
стоит на пригорке и задний фасад его —
в два этажа. Захарий открыл маленькую дверь и посоветовал...
Самгин решил выйти
в сад, спрятаться там, подышать воздухом вечера; спустился с лестницы, но дверь
в сад оказалась запертой, он
постоял пред нею и снова поднялся
в комнату, — там пред зеркалом
стояла Марина, держа
в одной руке свечу, другою спуская с плеча рубашку.
Вера Петровна молчала, глядя
в сторону, обмахивая лицо кружевным платком. Так молча она проводила его до решетки
сада. Через десяток шагов он обернулся — мать еще
стояла у решетки, держась за копья обеими руками и вставив лицо между рук. Самгин почувствовал неприятный толчок
в груди и вздохнул так, как будто все время задерживал дыхание. Он пошел дальше, соображая...
Она втиснула его за железную решетку
в сад, там молча
стояло человек десять мужчин и женщин, на каменных ступенях крыльца сидел полицейский; он встал, оказался очень большим, широким; заткнув собою дверь
в дом, он сказал что-то негромко и невнятно.
— Через тридцать лет Пращев с женой, дочерью и женихом ее сидели ночью
в саду своем. Залаяла собака, бросилась
в кусты. Пращев — за нею и видит:
стоит в кустах Середа, отдавая ему честь. «Что, Середа, настал день смерти моей?» — «Так точно, ваше благородие!»
Неточные совпадения
Был ясный морозный день. У подъезда рядами
стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя на ярком солнце шляпами, кишел у входа и по расчищенным дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы
сада, обвисшие всеми ветвями от снега, казалось, были разубраны
в новые торжественные ризы.
Уже совсем стемнело, и на юге, куда он смотрел, не было туч. Тучи
стояли с противной стороны. Оттуда вспыхивала молния, и слышался дальний гром. Левин прислушивался к равномерно падающим с лип
в саду каплям и смотрел на знакомый ему треугольник звезд и на проходящий
в середине его млечный путь с его разветвлением. При каждой вспышке молнии не только млечный путь, но и яркие звезды исчезали, но, как только потухала молния, опять, как будто брошенные какой-то меткой рукой, появлялись на тех же местах.
Катя повела Аркадия
в сад. Встреча с нею показалась ему особенно счастливым предзнаменованием; он обрадовался ей, словно родной. Все так отлично устроилось: ни дворецкого, ни доклада. На повороте дорожки он увидел Анну Сергеевну. Она
стояла к нему спиной. Услышав шаги, она тихонько обернулась.
Он отправлялся на несколько мгновений
в сад,
стоял там как истукан, словно пораженный несказанным изумлением (выражение изумления вообще не сходило у него с лица), и возвращался снова к сыну, стараясь избегать расспросов жены.
— Я не могу
стоять: ноги дрожат. Камень ожил бы от того, что я сделала, — продолжала она томным голосом. — Теперь не сделаю ничего, ни шагу, даже не пойду
в Летний
сад: все бесполезно — ты умер! Ты согласен со мной, Илья? — прибавила она потом, помолчав. — Не упрекнешь меня никогда, что я по гордости или по капризу рассталась с тобой?