Как ни любил Алексей Степаныч жену, как ни жалко было ему смотреть, что она беспрестанно огорчается, но слушать ежедневно, по целым часам, постоянные жалобы на свое положение, весьма обыкновенное, слушать печальные предчувствия и даже предсказания о будущих несчастных последствиях своей беременности, небывалые признаки которых Софья Николавна умела отыскивать, при помощи своих медицинских книжных сведений, с необыкновенным искусством и остроумием,
слушать упреки тончайшей требовательности, к удовлетворению которой редко бывают способны мужья, конечно, было скучновато.
Со смиренно опущенными глазами, в которых теперь горел стыд, он молча
слушал упреки жены, смирный и тупой, как овца, уходил к себе в комнату и там запирался.
Студент благодаря своему всероссийско полному неведению ничего не сумел возразить ей на это. Ему было только больно и горько
слушать упреки этой женщины, и слушая их, он все-таки не мог не любоваться ею, не мог не сознавать в ней какого-то превосходства, которое дает человеку его возвышенное и гордое страдание.
Неточные совпадения
Князь
слушал довольно долго
упреки княгини и молчал, но лицо его всё более и более хмурилось.
—
Послушай, Ольга, — заговорил он, наконец, торжественно, — под опасением возбудить в тебе досаду, навлечь на себя
упреки, я должен, однако ж, решительно сказать, что мы зашли далеко. Мой долг, моя обязанность сказать тебе это.
— Не брани меня, Андрей, а лучше в самом деле помоги! — начал он со вздохом. — Я сам мучусь этим; и если б ты посмотрел и
послушал меня вот хоть бы сегодня, как я сам копаю себе могилу и оплакиваю себя, у тебя бы
упрек не сошел с языка. Все знаю, все понимаю, но силы и воли нет. Дай мне своей воли и ума и веди меня куда хочешь. За тобой я, может быть, пойду, а один не сдвинусь с места. Ты правду говоришь: «Теперь или никогда больше». Еще год — поздно будет!
Зато Обломов был прав на деле: ни одного пятна,
упрека в холодном, бездушном цинизме, без увлечения и без борьбы, не лежало на его совести. Он не мог
слушать ежедневных рассказов о том, как один переменил лошадей, мебель, а тот — женщину… и какие издержки повели за собой перемены…
— Я не должна
слушать вас, Рахметов, — сказала она тоном резкого неудовольствия: — вы осыпаете
упреками человека, которому я бесконечно обязана.