Неточные совпадения
Но Клим почему-то не поверил ей и оказался прав: через двенадцать дней жена доктора умерла, а Дронов по секрету
сказал ему, что она выпрыгнула из окна и убилась. В день похорон, утром, приехал отец, он говорил
речь над могилой докторши и плакал. Плакали все знакомые, кроме Варавки, он, стоя в стороне, курил сигару и ругался с нищими.
Нянька была единственным человеком, который пролил тихие слезы над гробом усопшей. После похорон, за обедом, Иван Акимович Самгин
сказал краткую и благодарную
речь о людях, которые умеют жить, не мешая ближним своим. Аким Васильевич Самгин, подумав, произнес...
Не дослушав его
речь, Варавка захохотал, раскачивая свое огромное тело, скрипя стулом, Вера Петровна снисходительно улыбалась, Клим смотрел на Игоря с неприятным удивлением, а Игорь стоял неподвижно, но казалось, что он все вытягивается, растет. Подождав, когда Варавка прохохотался, он все так же звонко
сказал...
Вполголоса, скучно повторяя знакомые Климу суждения о Лидии, Макарове и явно опасаясь
сказать что-то лишнее, она ходила по ковру гостиной, сын молча слушал ее
речь человека, уверенного, что он говорит всегда самое умное и нужное, и вдруг подумал: а чем отличается любовь ее и Варавки от любви, которую знает, которой учит Маргарита?
Слушая сквозь свои думы болтовню Маргариты, Клим еще ждал, что она
скажет ему, чем был побежден страх ее, девушки, пред первым любовником? Как-то странно, вне и мимо его, мелькнула мысль: в словах этой девушки есть нечто общее с бойкими
речами Варавки и даже с мудрыми глаголами Томилина.
Послушав его ироническую
речь не более минуты, Лидия
сказала...
— Конечно — обо всем, —
сказал Самгин, понимая, что пред ним ответственная минута. Делая паузы, вполне естественные и соразмерные со взмахами весел, он осмотрительно заговорил о том, что счастье с женщиной возможно лишь при условии полной искренности духовного общения. Но Алина, махнув рукою, иронически прервала его
речь...
«А что, если я
скажу, что он актер, фокусник, сумасшедший и все
речи его — болезненная, лживая болтовня? Но — чего ради, для кого играет и лжет этот человек, богатый, влюбленный и, в близком будущем, — муж красавицы?»
Клим перестал слушать его ворчливую
речь, думая о молодом человеке, одетом в голубовато-серый мундир, о его смущенной улыбке. Что
сказал бы этот человек, если б пред ним поставить Кутузова, Дьякона, Лютова? Да, какой силы слова он мог бы
сказать этим людям? И Самгин вспомнил — не насмешливо, как всегда вспоминал, а — с горечью...
— Наивно, Варек, —
сказал Маракуев, смеясь, и напомнил о пензенском попе Фоме, пугачевце, о патере Александре Гавацци, но, когда начал о духовенстве эпохи крестьянских войн в Германии, — Варвара капризно прервала его поучительную
речь...
В одно из воскресений Клим застал у Варвары Дьякона, — со вкусом прихлебывая чай, он внимательно, глазами прилежного ученика слушал хвалебную
речь Маракуева «Историческим письмам» Лаврова. Но, когда Маракуев кончил, Дьякон, отодвинув пустой стакан,
сказал, пытаясь смягчить свой бас...
— Революция неизбежна, —
сказал Самгин, думая о Лидии, которая находит время писать этому плохому актеру, а ему — не пишет. Невнимательно слушая усмешливые и сумбурные
речи Лютова, он вспомнил, что раза два пытался сочинить Лидии длинные послания, но, прочитав их, уничтожал, находя в этих хотя и очень обдуманных письмах нечто, чего Лидия не должна знать и что унижало его в своих глазах. Лютов прихлебывал вино и говорил, как будто обжигаясь...
Самгин все-таки прервал ее рассыпчатую
речь и
сказал, что Иноков влюблен в женщину, старше его лет на десять, влюблен безнадежно и пишет плохие стихи.
— Ну, тут мы ему говорим: «Да вы, товарищ, валяйте прямо — не о крапиве, а о буржуазии, ведь мы понимаем, о каких паразитах
речь идет!» Но он — осторожен, — одобрительно
сказал Дунаев.
Он стал осторожно рассказывать дальше, желая
сказать только то, что помнил; он не хотел сочинять, но как-то само собою выходило, что им была сказана резкая
речь.
— Там, в Кремле, Гусаров
сказал рабочим
речь на тему — долой политику, не верьте студентам, интеллигенция хочет на шее рабочих проехать к власти и все прочее в этом духе, —
сказала Татьяна как будто равнодушно. — А вы откуда знаете это? — спросила она.
Но Самгин уже не слушал его замечаний, не возражал на них, продолжая говорить все более возбужденно. Он до того увлекся, что не заметил, как вошла жена, и оборвал
речь свою лишь тогда, когда она зажгла лампу. Опираясь рукою о стол, Варвара смотрела на него странными глазами, а Суслов, встав на ноги, оправляя куртку,
сказал, явно довольный чем-то...
— Гм, —
сказал Самгин, пытаясь вспомнить свою
речь к дяде Мише и понять, чем она обрадовала его, чем вызвала у жены этот новый, уговаривающий тон.
Самгин не отдавал себе отчета — обвиняет он или защищает? Он чувствовал, что
речь его очень рискованна, и видел: брат смотрит на него слишком пристально. Тогда, помолчав немного, он
сказал задумчиво...
— Да, —
сказал Клим, нетерпеливо тряхнув головою, и с досадой подумал о людях, которые полагают, что он должен помнить все глупости, сказанные ими. Настроение его становилось все хуже; думая о своем, он невнимательно слушал спокойную, мерную
речь Макарова.
— Верно, останков! Угрожающую
речь сказал в сторону вашу прокурор. Ты — что, сочувствуешь, втайне, террору-то?
«Человеку с таким лицом следовало бы молчать», — решил Самгин. Но человек этот не умел или не хотел молчать. Он непрощенно и вызывающе откликался на все
речи в шумном вагоне. Его бесцветный, суховатый голос, ехидно сладенький голосок в соседнем отделении и бас побеждали все другие голоса. Кто-то в коридоре
сказал...
— Нет, —
сказал Самгин, понимая, что говорит неправду, — мысли у него были обиженные и бежали прочь от ее слов, но он чувствовал, что раздражение против нее исчезает и возражать против ее слов — не хочется, вероятно, потому, что слушать ее — интересней, чем спорить с нею. Он вспомнил, что Варвара, а за нею Макаров говорили нечто сродное с мыслями Зотовой о «временно обязанных революционерах». Вот это было неприятно, это как бы понижало значение
речей Марины.
Самгин не мог сосредоточить внимание на ораторе,
речь его казалась давно знакомой. И он был очень доволен, когда Декаполитов, наклонясь вперед,
сказал...
Слушая плавную
речь ее, Самгин привычно испытывал зависть, — хорошо говорит она — просто, ярко. У него же слова — серые и беспокойные, как вот эти бабочки над лампой. А она снова говорила о Лидии, но уже мелочно, придирчиво — о том, как неумело одевается Лидия, как плохо понимает прочитанные книги, неумело правит кружком «взыскующих града». И вдруг
сказала...
— Вы, на горке, в дому, чай пьете, а за кирпичным заводом, в ямах, собраньице собралось, пришлый человек
речи говорит. Раздразнили мужика и все дразнят. Порядка до-олго не будет, —
сказал Петр с явным удовольствием и продолжал поучительно...
Самгин чувствовал, что эти неожиданные
речи возмущают его, — он выпил еще рюмку и
сказал...
Она замолчала, взяв со стола книгу, небрежно перелистывая ее и нахмурясь, как бы решая что-то. Самгин подождал ее
речей и начал рассказывать об Инокове, о двух последних встречах с ним, — рассказывал и думал: как отнесется она? Положив книгу на колено себе, она выслушала молча, поглядывая в окно, за плечо Самгина, а когда он кончил,
сказала вполголоса...
В середине этой
речи он резко
сказал в трубку телефона...
— Дом продать — дело легкое, —
сказал он. — Дома в цене, покупателей — немало. Революция спугнула помещиков, многие переселяются в Москву. Давай, выпьем. Заметил, какой студент сидит? Новое издание… Усовершенствован. В тюрьму за политику не сядет, а если сядет, так за что-нибудь другое. Эх, Клим Иваныч, не везет мне, — неожиданно заключил он отрывистую, сердитую свою
речь.
— Простите, что прерываю вашу многозначительную
речь, — с холодной вежливостью
сказал Самгин. — Но, помнится, вы учили понимать познание как инстинкт, третий инстинкт жизни…
— Это я знаю, — согласился Дронов, потирая лоб. — Она, брат… Да. Она вместо матери была для меня. Смешно? Нет, не смешно. Была, — пробормотал он и заговорил еще трезвей: — Очень уважала тебя и ждала, что ты… что-то
скажешь, объяснишь. Потом узнала, что ты, под Новый год,
сказал какую-то
речь…
— А даже маленькая победа может принести нам большой вред, — крикнул человек из угла, бесцеремонно перебив
речь Самгина, и заставил его
сказать...
— Целую
речь сказал: аристократия, говорит, богом создана, он отбирал благочестивейших людей и украшал их мудростью своей.
Его слушали так же внимательно, как всех, чувствовалось, что каждому хочется
сказать или услышать нечто твердое, успокаивающее, найти какое-то историческое, объединяющее слово, а для Самгина в метелице
речей, слов звучало простое солдатское...
Воинов снова заставил слушать его, манера говорить у этого человека возбуждала надежду, что он, может быть, все-таки
скажет нечто неслыханное, но покамест он угрюмо повторял уже сказанное. Пыльников, согласно кивая головой, вкрадчиво вмешивал в его тяжелые слова коротенькие реплики с ясным намерением пригладить угловатую
речь, смягчить ее.