Неточные совпадения
Клим рассказал, что бог велел Аврааму зарезать Исаака, а когда Авраам хотел резать, бог
сказал: не надо, лучше зарежь барана. Отец
немного посмеялся, а потом, обняв сына, разъяснил, что эту историю надобно понимать...
Ее рассказы почти всегда раздражали Лидию, но изредка смешили и ее. Смеялась Лидия осторожно, неуверенно и резкими звуками, а посмеявшись
немного, оглядывалась, нахмурясь, точно виноватая в неуместном поступке. Сомова приносила романы, давала их читать Лидии, но, прочитав «Мадам Бовари», Лидия
сказала сердито...
— Познакомилась я с француженкой, опереточная актриса, рыжая, злая, распутная, умная — ох, Климчик, какие француженки умные! На нее тратят огромные деньги. Она мне
сказала: «От нас, женщин,
немногого хотят, поэтому мы — нищие!» Помнишь, Лида?
— Так, —
сказала она, наливая чай. — Да, он не получил телеграмму, он кончил срок больше месяца назад и он
немного пошел пешком с одними этнографы. Есть его письмо, он будет сюда на эти дни.
— Нет, —
сказала она. — Это — неприятно и нужно кончить сразу, чтоб не мешало. Я
скажу коротко: есть духовно завещание — так? Вы можете читать его и увидеть: дом и все это, — она широко развела руками, — и еще много, это — мне, потому что есть дети, две мальчики.
Немного Димитри, и вам ничего нет. Это — несправедливо, так я думаю. Нужно сделать справедливо, когда приедет брат.
Самгин не отдавал себе отчета — обвиняет он или защищает? Он чувствовал, что речь его очень рискованна, и видел: брат смотрит на него слишком пристально. Тогда, помолчав
немного, он
сказал задумчиво...
— Хорошо, брат Захарий, —
сказала она. Захарий разогнулся, был он высокий, узкоплечий,
немного сутулый, лицо неподвижное, очень бледное — в густой, черной бороде.
— Вы заметили, что мы вводим в старый текст кое-что от современности? Это очень нравится публике. Я тоже начинаю
немного сочинять, куплеты Калхаса — мои. — Говорил он стоя, прижимал перчатку к сердцу и почтительно кланялся кому-то в одну из лож. — Вообще — мы стремимся дать публике веселый отдых, но — не отвлекая ее от злобы дня. Вот — высмеиваем Витте и других, это, я думаю, полезнее, чем бомбы, — тихонько
сказал он.
— Донат Ястребов, художник, бывший преподаватель рисования, а теперь — бездельник, рантье, но не стыжусь! — весело
сказал племянник; он казался
немногим моложе тетки, в руке его была толстая и, видимо, тяжелая палка с резиновой нашлепкой на конце, но ходил он легко.
Затем предоставлено было слово самому подсудимому. Митя встал, но
сказал немного. Он был страшно утомлен и телесно, и духовно. Вид независимости и силы, с которым он появился утром в залу, почти исчез. Он как будто что-то пережил в этот день на всю жизнь, научившее и вразумившее его чему-то очень важному, чего он прежде не понимал. Голос его ослабел, он уже не кричал, как давеча. В словах его послышалось что-то новое, смирившееся, побежденное и приникшее.
Неточные совпадения
— Нет, я бы чувствовал хотя
немного, что, кроме своего чувства (он не хотел
сказать при нем — любви)… и счастия, всё-таки жаль потерять свободу… Напротив, я этой-то потере свободы и рад.
— Теперь у меня еще дело, и ты знаешь какое. Об Анне —
сказал, помолчав
немного и стряхнув с себя это неприятное впечатление, Степан Аркадьич.
— Да, я давно занимался и теперь
немного начал, —
сказал Вронский краснея.
— Я его очень люблю, и мы с ним большие приятели, — добродушно улыбаясь,
сказал Свияжский. — Mais pardon, il est un petit peu toqué; [Но, простите, он
немного с причудами;] например, он утверждает, что и земство и мировые суды — всё не нужно, и ни в чем не хочет участвовать.
— Я что хочешь, только
немного, шампанское, —
сказал Левин.