Неточные совпадения
А когда играли, Варавка садился на свое место
в кресло за роялем, закуривал сигару и узенькими щелочками прикрытых глаз рассматривал сквозь
дым Веру Петровну.
Сидел неподвижно, казалось, что он дремлет, дымился и молчал.
Особенно укрепила его
в этом странная сцена
в городском саду. Он
сидел с Лидией на скамье
в аллее старых лип; косматое солнце спускалось
в хаос синеватых туч, разжигая их тяжелую пышность багровым огнем. На реке колебались красновато-медные отсветы, краснел
дым фабрики за рекой, ярко разгорались алым золотом стекла киоска,
в котором продавали мороженое. Осенний, грустный холодок ласкал щеки Самгина.
Туробоев
сидел в углу, наклонясь вперед, он курил, пуская кольца
дыма на средину комнаты. Он сказал тихо...
Потом все четверо
сидели на диване.
В комнате стало тесно. Макаров наполнил ее
дымом папирос, дьякон — густотой своего баса, было трудно дышать.
— У себя
в комнате, на столе, — угрюмо ответил Иноков; он
сидел на подоконнике, курил и смотрел
в черные стекла окна, застилая их
дымом.
Но Иноков,
сидя в облаке
дыма, прислонился виском к стеклу и смотрел
в окно. Офицер согнулся, чихнул под стол, поправил очки, вытер нос и бороду платком и, вынув из портфеля пачку бланков, начал не торопясь писать.
В этой его неторопливости,
в небрежности заученных движений было что-то обидное, но и успокаивающее, как будто он считал обыск делом несерьезным.
Самгин вышел
в столовую, там
сидел доктор Любомудров, писал что-то и дышал на бумагу
дымом папиросы.
Освещая стол, лампа оставляла комнату
в сумраке, наполненном
дымом табака; у стены, вытянув и неестественно перекрутив длинные ноги,
сидел Поярков, он, как всегда, низко нагнулся, глядя
в пол, рядом — Алексей Гогин и человек
в поддевке и смазных сапогах, похожий на извозчика; вспыхнувшая
в углу спичка осветила курчавую бороду Дунаева. Клим сосчитал головы, — семнадцать.
— Сказано: нельзя смотреть! — тихо и лениво проговорил штатский, подходя к Самгину и отодвинув его плечом от окна, но занавеску не поправил, и Самгин видел, как мимо окна, не очень быстро, тяжко фыркая
дымом, проплыл блестящий паровоз, покатились длинные, новенькие вагоны; на застекленной площадке последнего
сидел, как тритон
в домашнем аквариуме, — царь.
Человек молча посторонился и дважды громко свистнул
в пальцы. Над баррикадой воздух был красноват и струился, как марево, — ноздри щекотал запах
дыма. По ту сторону баррикады, перед небольшим костром,
сидел на ящике товарищ Яков и отчетливо говорил...
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили, двор опустел, дворник закрыл ворота;
в память о неудачном пожаре остался горький запах
дыма, лужи воды, обгоревшие доски и,
в углу двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с мокрой головою и надутым, унылым лицом,
сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая
в окно на первые звезды
в черном небе, бормотал...
И вот он
сидит в углу дымного зала за столиком, прикрытым тощей пальмой,
сидит и наблюдает из-под широкого, веероподобного листа. Наблюдать — трудно, над столами колеблется пелена сизоватого
дыма, и лица людей плохо различимы, они как бы плавают и тают
в дыме, все глаза обесцвечены, тусклы. Но хорошо слышен шум голосов, четко выделяются громкие, для всех произносимые фразы, и, слушая их, Самгин вспоминает страницы ужина у банкира, написанные Бальзаком
в его романе «Шагреневая кожа».
Неточные совпадения
Посередине трещал огонек, разложенный на земле, и
дым, выталкиваемый обратно ветром из отверстия
в крыше, расстилался вокруг такой густой пеленою, что я долго не мог осмотреться; у огня
сидели две старухи, множество детей и один худощавый грузин, все
в лохмотьях.
Но Тарас не спал; он
сидел неподвижен и слегка барабанил пальцами по столу; он держал во рту люльку и пускал
дым, от которого жид спросонья чихал и заворачивал
в одеяло свой нос.
Ассоль спала. Лонгрен, достав свободной рукой трубку, закурил, и ветер пронес
дым сквозь плетень
в куст, росший с внешней стороны огорода. У куста, спиной к забору, прожевывая пирог,
сидел молодой нищий. Разговор отца с дочерью привел его
в веселое настроение, а запах хорошего табаку настроил добычливо.
Ему представилось, как он
сидит в летний вечер на террасе, за чайным столом, под непроницаемым для солнца навесом деревьев, с длинной трубкой, и лениво втягивает
в себя
дым, задумчиво наслаждаясь открывающимся из-за деревьев видом, прохладой, тишиной; а вдали желтеют поля, солнце опускается за знакомый березняк и румянит гладкий, как зеркало, пруд; с полей восходит пар; становится прохладно, наступают сумерки, крестьяне толпами идут домой.
По вечерам обозы располагались на бивуаках; отпряженные волы паслись
в кустах, пламя трескучего костра далеко распространяло зарево и
дым, путешественники группой
сидели у дымящегося котла.