Старик как-то заморгал и, держа шапку в руках, опять забежал вперед и загородил отцу дорогу. Глаза отца
сверкнули гневом. Януш говорил тихо, и слов его мне не было слышно, зато отрывочные фразы отца доносились ясно, падая точно удары хлыста.
Широкое лицо Крестовоздвиженского внезапно покраснело, а небольшие глаза
сверкнули гневом… «Как у быка, которого, подразнили красной суконкой», — мелькнуло у меня в голове. Я смотрел на него, и он смотрел на меня, а кругом стояло несколько товарищей, которые не могли дать себе отчета, о чем мы собственно спорим. Крестовоздвиженский, несколько озадаченный моим ответом, сначала повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и сказал с натиском и с большой выразительностью:
Странно, что, несмотря ни на какие оскорбления и горести, Анжелика никогда не проронила ни одной слезинки. Ее великолепные глаза могли
сверкать гневом и ненавистью, но не могли проливать слез гнева и обиды.
Неточные совпадения
С новым, странным, почти болезненным, чувством всматривался он в это бледное, худое и неправильное угловатое личико, в эти кроткие голубые глаза, могущие
сверкать таким огнем, таким суровым энергическим чувством, в это маленькое тело, еще дрожавшее от негодования и
гнева, и все это казалось ему более и более странным, почти невозможным. «Юродивая! юродивая!» — твердил он про себя.
Это уже было невыносимо. Раскольников не вытерпел и злобно
сверкнул на него загоревшимися
гневом черными своими глазами. Тотчас же и опомнился.
Но что ж его
сверкнули очи // И
гневом, будто мглою ночи, // Покрылось старое чело?
Кипел и
сверкал сын есаула от
гнева, слыша такие речи.
«Посмотрим!..» И вдруг распрямился старик, // Глаза его
гневом сверкали: // «Одно повторяет твой глупый язык: // «Поеду!» Сказать не пора ли, // Куда и зачем? Ты подумай сперва! // Не знаешь сама, что болтаешь! // Умеет ли думать твоя голова? // Врагами ты, что ли, считаешь // И мать, и отца? Или глупы они… // Что споришь ты с ними, как с ровней? // Поглубже ты в сердце свое загляни, // Вперед посмотри хладнокровней,