Неточные совпадения
Писатель начал
рассказывать о
жизни интеллигенции тоном человека, который опасается, что его могут в чем-то обвинить. Он смущенно улыбался, разводил руками, называл полузнакомые Климу фамилии друзей
своих и сокрушенно добавлял...
Елизавета, отложив шитье, села к роялю и, объяснив архитектоническое различие сонаты и сюиты, начала допрашивать Инокова о его «прохождении
жизни». Он
рассказывал о себе охотно, подробно и с недоумением, как о знакомом
своем, которого он плохо понимает. Климу казалось, что, говоря, Иноков спрашивает...
Этот парень все более не нравился Самгину, весь не нравился. Можно было думать, что он рисуется
своей грубостью и желает быть неприятным. Каждый раз, когда он начинал
рассказывать о
своей анекдотической
жизни, Клим, послушав его две-три минуты, демонстративно уходил. Лидия написала отцу, что она из Крыма проедет в Москву и что снова решила поступить в театральную школу. А во втором, коротеньком письме Климу она сообщила, что Алина, порвав с Лютовым, выходит замуж за Туробоева.
Много пил чаю,
рассказывал уличные и трактирные сценки, очень смешил ими Варвару и утешал Самгина, поддерживая его убеждение, что, несмотря на суету интеллигенции,
жизнь, в глубине
своей, покорно повинуется старым, крепким навыкам и законам.
Он решил написать статью, которая бы вскрыла символический смысл этих похорон. Нужно
рассказать, что в лице убитого незначительного человека Москва, Россия снова хоронит всех, кто пожертвовал
жизнь свою борьбе за свободу в каторге, в тюрьмах, в ссылке, в эмиграции. Да, хоронили Герцена, Бакунина, Петрашевского, людей 1-го марта и тысячи людей, убитых девятого января.
Интересна была она
своим знанием веселой
жизни людей «большого света», офицеров гвардии, крупных бюрократов, банкиров. Она обладала неиссякаемым количеством фактов, анекдотов, сплетен и
рассказывала все это с насмешливостью бывшей прислуги богатых господ, — прислуги, которая сама разбогатела и вспоминает о дураках.
Самгин начал
рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь на
свое не очень богатое воображение, об условиях их
жизни в холодных дачах, с детями, стариками, без хлеба. Вспомнил старика с красными глазами, дряхлого старика, который молча пытался и не мог поднять бессильную руку
свою. Он тотчас же заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но через минуту-две человек с волосами дьякона, гулко крякнув, заявил...
— Я вижу, вы меня знаете мало, хотя вы и уверяете, что все люди друг на друга похожи и что их изучать не стоит. Я вам когда-нибудь
расскажу свою жизнь… но вы мне прежде расскажете свою.
— Говорите о финансах, но не говорите о нравственности, я могу принять это за личность, я вам уже сказал это в комитете. Если же вы будете продолжать, я… я не вызову вас на дуэль (Тьер улыбнулся). Нет, мне мало вашей смерти, этим ничего не докажешь. Я предложу вам другой бой. Здесь, с этой трибуны, я расскажу всю мою жизнь, факт за фактом, каждый может мне напомнить, если я что-нибудь забуду или пропущу. И потом пусть
расскажет свою жизнь мой противник!
Неточные совпадения
Уходилась я, // Тут дедко подошел: // — Зимой тебе, Матренушка, // Я
жизнь свою рассказывал.
И баронесса, не отпуская Вронского, стала ему
рассказывать, пересыпая шутками,
свои последние планы
жизни и спрашивать его совета.
Катавасов сначала смешил дам
своими оригинальными шутками, которые всегда так нравились при первом знакомстве с ним, но потом, вызванный Сергеем Ивановичем,
рассказал очень интересные
свои наблюдения о различии характеров и даже физиономий самок и самцов комнатных мух и об их
жизни. Сергей Иванович тоже был весел и за чаем, вызванный братом, изложил
свой взгляд на будущность восточного вопроса, и так просто и хорошо, что все заслушались его.
Была пятница, и в столовой часовщик Немец заводил часы. Степан Аркадьич вспомнил
свою шутку об этом аккуратном плешивом часовщике, что Немец «сам был заведен на всю
жизнь, чтобы заводить часы», — и улыбнулся. Степан Аркадьич любил хорошую шутку. «А может быть, и образуется! Хорошо словечко: образуется, подумал он. Это надо
рассказать».
Говорят, я знаю, мужья
рассказывают женам
свою прежнюю
жизнь, но Стива…. — она поправилась — Степан Аркадьич ничего не сказал мне.