Неточные совпадения
Клим Самгин стоял
в группе зрителей на крыльце Исторического
музея.
Рабочие обтекали
музей с двух сторон и, как бы нерешительно застаиваясь у ворот Кремля, собирались
в кулак и втискивались
в каменные пасти ворот, точно разламывая их.
И тогда как солидные люди шли
в сосредоточенном молчании или негромко переговариваясь, молодежь толкала, пошатывала их, перекликалась, посмеиваясь, поругиваясь, разглядывая чисто одетую публику у
музея бесцеремонно и даже дерзко.
Рабочих уже много было среди зрителей, они откалывались от своих и, останавливаясь у
музея, старались забиться поглубже
в публику.
Когда Самгин вышел на Красную площадь, на ней было пустынно, как бывает всегда по праздникам. Небо осело низко над Кремлем и рассыпалось тяжелыми хлопьями снега. На золотой чалме Ивана Великого снег не держался. У
музея торопливо шевырялась стая голубей свинцового цвета. Трудно было представить, что на этой площади, за час пред текущей минутой, топтались, вторгаясь
в Кремль, тысячи рабочих людей, которым, наверное, ничего не известно из истории Кремля, Москвы, России.
— Восстали солдаты Ростовского полка. Предполагается взорвать мосты на Николаевской железной дороге.
В Саратове рабочие взорвали Радищевский
музей. Громят фабрики
в Орехове-Зуеве.
Захотелось сегодня же, сейчас уехать из Москвы. Была оттепель, мостовые порыжели,
в сыроватом воздухе стоял запах конского навоза, дома как будто вспотели, голоса людей звучали ворчливо, и раздирал уши скрип полозьев по обнаженному булыжнику. Избегая разговоров с Варварой и встреч с ее друзьями, Самгин днем ходил по
музеям, вечерами посещал театры; наконец — книги и вещи были упакованы
в заказанные ящики.
После тяжелой, жаркой сырости улиц было очень приятно ходить
в прохладе пустынных зал. Живопись не очень интересовала Самгина. Он смотрел на посещение
музеев и выставок как на обязанность культурного человека, — обязанность, которая дает темы для бесед. Картины он обычно читал, как книги, и сам видел, что это обесцвечивает их.
Странно, что эта раздражающая картина нашла себе место
в лучшем
музее столицы немцев.
Самгин очутился на площади, по которой аккуратно расставлены тяжелые здания, почти над каждым из них,
в сизых облаках, сиял собственный кусок голубого неба — все это
музеи.
Раньше чем Самгин выбрал,
в который идти, — грянул гром, хлынул дождь и загнал его
в ближайший
музей, там было собрано оружие, стены пестро и скучно раскрашены живописью, все эпизоды австро-прусской и франко-прусской войн.
В окна заглянуло солнце, ржавый сумрак
музея посветлел, многочисленные гребни штыков заблестели еще холоднее, и особенно ледянисто осветилась железная скорлупа рыцарей. Самгин попытался вспомнить стихи из былины о том, «как перевелись богатыри на Руси», но ‹вспомнил› внезапно кошмар, пережитый им
в ночь, когда он видел себя расколотым на десятки, на толпу Самгиных. Очень неприятное воспоминание…
Вечером он выехал
в Дрезден и там долго сидел против Мадонны, соображая: что мог бы сказать о ней Клим Иванович Самгин? Ничего оригинального не нашлось, а все пошлое уже было сказано.
В Мюнхене он отметил, что баварцы толще пруссаков. Картин
в этом городе, кажется, не меньше, чем
в Берлине, а погода — еще хуже. От картин, от
музеев он устал, от солидной немецкой скуки решил перебраться
в Швейцарию, — там жила мать. Слово «мать» потребовало наполнения.
Пошел, смотрел картины
в Люксембургском
музее, обедал
в маленьком уютном ресторане.
— Как
в цирке, упражняются
в головоломном, Достоевским соблазнены, — говорил Бердников. — А здесь интеллигент как раз достаточно сыт, буржуазия его весьма вкусно кормит. У Мопассана — яхта, у Франса — домик, у Лоти —
музей. Вот, надобно надеяться, и у нас лет через десять — двадцать интеллигент получит норму корма, ну и почувствует, что ему с пролетарием не по пути…
В этом настроении он прожил несколько ненастных дней, посещая
музеи, веселые кабачки Монпарнаса, и,
в один из вечеров, сидя
в маленьком ресторане, услыхал за своей спиною русскую речь...
Несколько дней он прожил плутая по
музеям, вечерами сидя
в театрах, испытывая приятное чувство независимости от множества людей, населяющих огромный город.
Неточные совпадения
—
В Ватикане много
музеев с ценнейшими памятниками искусства (живописи, скульптуры и т.д.).
В Риме, устроив с Кириловым мастерскую, он делил время между
музеями, дворцами, руинами, едва чувствуя красоту природы, запирался, работал, потом терялся
в новой толпе, казавшейся ему какой-то громадной, яркой, подвижной картиной, отражавшей
в себе тысячелетия — во всем блеске величия и
в поразительной наготе всей мерзости — отжившего и живущего человечества.
Мало того: тут же
в зале есть замечательный географический
музей, преимущественно Англии и ее колоний.
Итак, из храма
в храм, из
музея в музей — время проходило неприметно.
Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом
в руках, по стольку-то улиц,
музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается
в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.