Неточные совпадения
Оборвав фразу, она помолчала несколько секунд, и снова зашелестел ее голос. Клим задумчиво слушал, чувствуя, что сегодня он смотрит на девушку не своими глазами; нет, она ничем не похожа на Лидию, но есть в ней отдаленное сходство с ним. Он не мог
понять, приятно
ли это ему или неприятно.
— Я хочу
понять: что же такое современная женщина, женщина Ибсена, которая уходит от любви, от семьи? Чувствует
ли она необходимость и силу снова завоевать себе былое значение матери человечества, возбудителя культуры? Новой культуры?
— Видишь
ли, как это случилось, — я всегда так много с тобой говорю и спорю, когда я одна, что мне кажется, ты все знаешь… все
понял.
— И, кроме того, Иноков пишет невозможные стихи, просто, знаете, смешные стихи. Кстати, у меня накопилось несколько аршин стихотворений местных поэтов, — не хотите
ли посмотреть? Может быть, найдете что-нибудь для воскресных номеров. Признаюсь, я плохо
понимаю новую поэзию…
— Знаете, Лидия жаловалась на природу, на власть инстинкта; я не
понимала ее. Но — она права! Телепнева — величественно, даже до слез красива, именно до слез радости и печали, право — это так! А ведь чувство она будит лошадиное, не правда
ли?
— Не видел ничего более безобразного, чем это… учреждение. Впрочем — люди еще отвратительнее. Здесь, очевидно, особенный подбор людей, не правда
ли? До свидания, — он снова протянул руку Самгину и сквозь зубы сказал: — Знаете — Равашоля можно
понять, а?
— Это — что же? Это — как
понять? Вчерась — стачки, а седни — каяться пошли, — так, что
ли?
— Студент Балмашев.
Понимаешь, я, кажется, видела его у Знаменских, его и с ним сестру или невесту, вероятнее — невесту, маленькая барышня в боа из перьев, с такой армянской, что
ли, фамилией…
— Место
ли говорить здесь об этом? — заметил Самгин, присматриваясь к нему, не
понимая, как это он отрезвел.
Ночью, в вагоне, следя в сотый раз, как за окном плывут все те же знакомые огни, качаются те же черные деревья, точно подгоняя поезд, он продолжал думать о Никоновой, вспоминая, не было
ли таких минут, когда женщина хотела откровенно рассказать о себе, а он не
понял, не заметил ее желания?
— Ну, — сказал он, не понижая голоса, — о ней все собаки лают, курицы кудакают, даже свиньи хрюкать начали. Скучно, батя! Делать нечего. В карты играть — надоело, давайте сделаем революцию, что
ли? Я эту публику
понимаю. Идут в революцию, как неверующие церковь посещают или участвуют в крестных ходах. Вы знаете — рассказ напечатал я, — не читали?
— Не
понимаю. Был у немцев такой пастор… Штекер, кажется, но — это не похоже. А впрочем, я плохо осведомлен, может, и похоже. Некоторые… знатоки дела говорят: повторение опыта Зубатова, но в размерах более грандиозных. Тоже как будто неверно. Во всяком случае — замечательно! Я как раз еду на проповедь попа, — не хотите
ли?
— Разве я вам мешаю? — спросила она, посмотрев на мужчин. — Я начала
понимать политику, мне тоже хочется убить какого-нибудь… министра, что
ли.
— Я ненавижу поповское православие, мой ум направлен на слияние всех наших общин — и сродных им — в одну. Я — христианство не люблю, — вот что! Если б люди твоей… касты, что
ли, могли
понять, что такое христианство,
понять его воздействие на силу воли…
У него неожиданно возник — точно подкрался откуда-то из темного уголка мозга — вопрос: чего хотела Марина, крикнув ему: «Ох, да иди, что
ли!» Хотела она, чтобы он ушел, или — чтоб остался с нею? Прямого ответа на этот вопрос он не искал,
понимая, что, если Марина захочет, — она заставит быть ее любовником. Завтра же заставит. И тут он снова унизительно видел себя рядом с нею пред зеркалом.
— В этом французы кое-что
понимают — не так
ли?
Вы, интеллигент в третьем поколении, едва
ли поймете, в чем тут закавыка.
— Это — плохо, я знаю. Плохо, когда человек во что бы то ни стало хочет нравиться сам себе, потому что встревожен вопросом: не дурак
ли он? И догадывается, что ведь если не дурак, тогда эта игра с самим собой, для себя самого, может сделать человека еще хуже, чем он есть.
Понимаете, какая штука?
«Он не сомневается в своем праве учить, а я не хочу слышать поучений». Самгиным овладевала все более неприятная тревога: он
понимал, что, если разгорится спор, Кутузов легко разоблачит, обнажит его равнодушие к социально-политическим вопросам. Он впервые назвал свое отношение к вопросам этого порядка — равнодушным и даже сам не поверил себе: так
ли это?
Самгин тоже чувствовал себя задетым и даже угнетенным речью Кутузова. Особенно угнетало сознание, что он не решился бы спорить с Кутузовым. Этот человек едва
ли поймет непримиримость Фауста с Дон-Кихотом.
— Удобно
ли, что вы при нем рассказываете об этом… случае с Тагильским? — спросил Самгин и тотчас
понял, что форма вопроса неудачна.
Приезд его на Кавказ — также следствие его романтического фанатизма: я уверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил с мрачным видом какой-нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто, служить, но что ищет смерти, потому что… тут, он, верно, закрыл глаза рукою и продолжал так: «Нет, вы (или ты) этого не должны знать! Ваша чистая душа содрогнется! Да и к чему? Что я для вас!
Поймете ли вы меня?..» — и так далее.
Неточные совпадения
Сама лисица хитрая, // По любопытству бабьему, // Подкралась к мужикам, // Послушала, послушала // И прочь пошла, подумавши: // «И черт их не
поймет!» // И вправду: сами спорщики // Едва
ли знали, помнили — // О чем они шумят…
Эх! эх! придет
ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут
понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали
ли когда-нибудь // Вы эти имена? // То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…
«Ну, яблочко так яблочко! // Согласен! Благо,
поняли // Вы дело наконец. // Теперь — вы сами знаете — // Чем дерево дворянское // Древней, тем именитее, // Почетней дворянин. // Не так
ли, благодетели?»
Они сами не
понимали, что делают, и даже не вопрошали друг друга, точно
ли это наяву происходит.
Он
понял, что час триумфа уже наступил и что триумф едва
ли не будет полнее, если в результате не окажется ни расквашенных носов, ни свороченных на сторону скул.