Неточные совпадения
Клим замолчал, найдя его изумление, смех и жест — глупыми. Он раза два видел на столе брата нелегальные брошюры; одна из них говорила о том, «Что должен знать и
помнить рабочий», другая «О штрафах». Обе — грязненькие, измятые, шрифт
местами в черных пятнах, которые напоминали дактилоскопические оттиски.
Он играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной головою бородатого сатира на
месте ручки. Нож выскользнул из рук его и упал к ногам девушки; наклонясь, чтоб поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться, схватил руку Нехаевой, девушка вырвала руку, лишенный опоры Клим припал на колено. Он плохо
помнил, как разыгралось все дальнейшее,
помнил только горячие ладони на своих щеках, сухой и быстрый поцелуй в губы и торопливый шепот...
Бесконечную речь его пресек Диомидов, внезапно и бесшумно появившийся в дверях, он
мял в руках шапку, оглядываясь так, точно попал в незнакомое
место и не узнает людей. Маракуев очень, но явно фальшиво обрадовался, зашумел, а Дьякон, посмотрев на Диомидова через плечо, произнес, как бы ставя точку...
— Там есть
место: Гончаров вышел на палубу, посмотрел на взволнованное море и нашел его бессмысленным, безобразным.
Помнишь?
Поставив Клима впереди себя, он растолкал его телом студентов, а на свободном
месте взял за руку и повел за собою. Тут Самгина ударили чем-то по голове. Он смутно
помнил, что было затем, и очнулся, когда Митрофанов с полицейским усаживали его в сани извозчика.
— Вот с этого
места я тебя не понимаю, так же как себя, — сказал Макаров тихо и задумчиво. — Тебя, пожалуй, я больше не понимаю. Ты — с ними, но — на них не похож, — продолжал Макаров, не глядя на него. — Я думаю, что мы оба покорнейшие слуги, но — чьи? Вот что я хотел бы понять. Мне роль покорнейшего слуги претит.
Помнишь, когда мы, гимназисты, бывали у писателя Катина — народника? Еще тогда понял я, что не могу быть покорнейшим слугой. А затем, постепенно, все-таки…
— Да. В таких серьезных случаях нужно особенно твердо
помнить, что слова имеют коварное свойство искажать мысль. Слово приобретает слишком самостоятельное значение, — ты, вероятно, заметил, что последнее время весьма много говорят и пишут о логосе и даже явилась какая-то секта словобожцев. Вообще слово завоевало так много
места, что филология уже как будто не подчиняется логике, а только фонетике… Например: наши декаденты, Бальмонт, Белый…
— На кой черт надо
помнить это? — Он выхватил из пазухи гранки и высоко взмахнул ими. — Здесь идет речь не о временном союзе с буржуазией, а о полной, безоговорочной сдаче ей всех позиций критически мыслящей разночинной интеллигенции, — вот как понимает эту штуку рабочий, приятель мой, эсдек, большевичок… Дунаев. Правильно понимает. «Буржуазия, говорит, свое взяла, у нее конституция есть, а — что выиграла демократия, служилая интеллигенция?
Место приказчика у купцов?» Это — «соль земли» в приказчики?
Он хорошо
помнил опыт Москвы пятого года и не выходил на улицу в день 27 февраля. Один, в нетопленой комнате, освещенной жалким огоньком огарка стеариновой свечи, он стоял у окна и смотрел во тьму позднего вечера, она в двух
местах зловеще, докрасна раскалена была заревами пожаров и как будто плавилась, зарева росли, растекались, угрожая раскалить весь воздух над городом. Где-то далеко не торопясь вползали вверх разноцветные огненные шарики ракет и так же медленно опускались за крыши домов.
Неточные совпадения
—
Мнишь ты всех людей добродетельными сделать, а про то позабыл, что добродетель не от себя, а от бога, и от бога же всякому человеку пристойное
место указано.
— Ну, про это единомыслие еще другое можно сказать, — сказал князь. — Вот у меня зятек, Степан Аркадьич, вы его знаете. Он теперь получает
место члена от комитета комиссии и еще что-то, я не
помню. Только делать там нечего — что ж, Долли, это не секрет! — а 8000 жалованья. Попробуйте, спросите у него, полезна ли его служба, — он вам докажет, что самая нужная. И он правдивый человек, но нельзя же не верить в пользу восьми тысяч.
— Нет, брат, я все ходы считал и всё
помню; ты ее только теперь пристроил. Ей
место вон где!
— В самом слове нет ничего оскорбительного, — сказал Тентетников, — но в смысле слова, но в голосе, с которым сказано оно, заключается оскорбленье. Ты — это значит: «
Помни, что ты дрянь; я принимаю тебя потому только, что нет никого лучше, а приехала какая-нибудь княжна Юзякина, — ты знай свое
место, стой у порога». Вот что это значит!
Он уже позабывал сам, сколько у него было чего, и
помнил только, в каком
месте стоял у него в шкафу графинчик с остатком какой-нибудь настойки, на котором он сам сделал наметку, чтобы никто воровским образом ее не выпил, да где лежало перышко или сургучик.