Неточные совпадения
Заснул Клим
на рассвете, проснулся поздно, утомленным и нездоровым. Воскресенье, уже кончается поздняя обедня,
звонят колокола, за окном хлещет апрельский дождь, однообразно звучит железо водосточной трубы. Клим обиженно подумал...
Клим встал, чтоб
позвонить. Он не мог бы сказать, что чувствует, но видел он пред собою площадку вагона и
на ней маленького офицера, играющего золотым портсигаром.
Торжественно
звонил соборный колокол, трещали пролетки извозчиков, люди шагали быстро, говорили крикливо и необычно перепутались: рядом с горожанами, одетыми празднично, шла растрепанная мастеровщина, всюду сновали оборванные ребятишки, стремясь как
на пожар или
на парад.
Самгин разорвал записку
на мелкие кусочки, сжег их в пепельнице, подошел к стене, прислушался, — в соседнем номере было тихо. Судаков и «подозрительный» мешали обдумывать Марину, — он
позвонил, пришел коридорный — маленький старичок, весь в белом и седой.
Но — не пошевелился. Приятно было сознавать, что он должен
позвонить пожарной команде, выбежать
на двор,
на улицу, закричать, — должен, но может и не делать этого.
Пред весною исчез Миша, как раз в те дни, когда для него накопилось много работы, и после того, как Самгин почти примирился с его существованием. Разозлясь, Самгин решил, что у него есть достаточно веский повод отказаться от услуг юноши. Но утром
на четвертый день
позвонил доктор городской больницы и сообщил, что больной Михаил Локтев просит Самгина посетить его. Самгин не успел спросить, чем болен Миша, — доктор повесил трубку; но приехав в больницу, Клим сначала пошел к доктору.
Прошло более недели, раньше чем Захарий
позвонил ему по телефону, приглашая в магазин. Самгин одел новый фланелевый костюм и пошел к Марине с тем сосредоточенным настроением, с каким направлялся в суд
на сложно запутанный процесс. В магазине ему конфузливо и дружески улыбнулся Захарий, вызвав неприятное подозрение...
Явился слуга со счетом, Самгин поцеловал руку женщины, ушел, затем, стоя посредине своей комнаты, закурил, решив идти
на бульвары. Но, не сходя с места, глядя в мутно-серую пустоту за окном, над крышами, выкурил всю папиросу, подумал, что, наверное, будет дождь,
позвонил, спросил бутылку вина и взял новую книгу Мережковского «Грядущий хам».
Он размышлял еще о многом, стараясь подавить неприятное, кисловатое ощущение неудачи, неумелости, и чувствовал себя охмелевшим не столько от вина, как от женщины. Идя коридором своего отеля, он заглянул в комнату дежурной горничной, комната была пуста, значит — девушка не спит еще. Он
позвонил, и, когда горничная вошла, он, положив руки
на плечи ее, спросил, улыбаясь...
— Представьте, он — спит! — сказала она, пожимая плечами. — Хотел переодеться, но свалился
на кушетку и — уснул, точно кот. Вы, пожалуйста; не думайте, что это от неуважения к вам! Просто: он всю ночь играл в карты, явился домой в десять утра, пьяный, хотел лечь спать, но вспомнил про вас,
звонил в гостиницу, к вам, в больницу… затем отправился
на кладбище.
— Значит, сейчас
позвоним и явится покупатель, нотариус Животовский, спекулянт, держи ухо остро! Но, сначала, Клим Иванович,
на какого черта тебе тысячи денег? Не надобно тебе денег, тебе газета нужна или — книгоиздательство.
На газету — мало десятков тысяч, надо сотни полторы, две. Предлагаю: давай мне эти двадцать тысяч, и я тебе обещаю через год взогнать их до двухсот. Обещаю, но гарантировать — не могу, нечем. Векселя могу дать, а — чего они стоят?
— Просто — до ужаса… А говорят про него, что это — один из крупных большевиков… Вроде полковника у них. Муж сейчас приедет, — его ждут, я
звонила ему, — сказала она ровным, бесцветным голосом, посмотрев
на дверь в приемную мужа и, видимо, размышляя: закрыть дверь или не надо? Небольшого роста, но очень стройная, она казалась высокой, в красивом лице ее было что-то детски неопределенное, синеватые глаза смотрели вопросительно.
Неточные совпадения
Вместо прежнего буйства и пляски наступила могильная тишина, прерываемая лишь звоном колоколов, которые
звонили на все манеры: и во вся, и в одиночку, и с перезвоном.
Карета въехала
на двор, и Степан Аркадьич громко
позвонил у подъезда, у которого стояли сани.
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат
на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко
позвонил.
На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
Этим движением он зацепил столик,
на котором стояла сельтерская вода и графин с коньяком, и чуть не столкнул его. Он хотел подхватить, уронил и с досады толкнул ногой стол и
позвонил.
На другой день, в 8 часов утра, Анна вышла одна из извозчичьей кареты и
позвонила у большого подъезда своего бывшего дома.