Неточные совпадения
Она приказала им сбегать за Таней Куликовой, — все знакомые этой девицы возлагали на нее обязанность активного участия в их
драмах.
Драмы, дамы, храмы, рамы,
Муравьи, гиппопотамы,
Соловьи и сундуки —
Пустяки все, пустяки.
— Если там играют веселые комедии, водевили.
Драмов я не люблю. В церковь хожу, к Успенью, там хор — лучше соборного.
Ночью он прочитал «Слепых» Метерлинка. Монотонный язык этой
драмы без действия загипнотизировал его, наполнил смутной печалью, но смысл пьесы Клим не уловил. С досадой бросив книгу на пол, он попытался заснуть и не мог. Мысли возвращались к Нехаевой, но думалось о ней мягче. Вспомнив ее слова о праве людей быть жестокими в любви, он спросил себя...
— Подруги упрекают меня, дескать — польстилась девушка на деньги, — говорила Телепнева, добывая щипчиками конфекты из коробки. — Особенно язвит Лидия, по ее законам необходимо жить с милым и чтобы — в шалаше. Но — я бытовая и водевильная, для меня необходим приличный домик и свои лошади. Мне заявлено: «У вас, Телепнева, совершенно отсутствует понимание драматизма». Это сказал не кто-нибудь, а — сам, он, который сочиняет
драмы. А с милым без
драмы — не прожить, как это доказано в стихах и прозе…
Дронов знал изумительно много грязненьких романов, жалких
драм, фактов цинического корыстолюбия, мошенничеств, которые невозможно разоблачить.
— Если я не ошибаюсь, вы рассматриваете народ солидарно с Ницше и Ренаном, который в своей философской
драме «Калибан»…
В театрах, глядя на сцену сквозь стекла очков, он думал о необъяснимой глупости людей, которые находят удовольствие в зрелище своих страданий, своего ничтожества и неумения жить без нелепых
драм любви и ревности.
Самгин наклонил голову, чтобы скрыть улыбку. Слушая рассказ девицы, он думал, что и по фигуре и по характеру она была бы на своем месте в водевиле, а не в
драме. Но тот факт, что на долю ее все-таки выпало участие в
драме, несколько тронул его; он ведь был уверен, что тоже пережил
драму. Однако он не сумел выразить чувство, взволновавшее его, а два последние слова ее погасили это чувство. Помолчав, он спросил вполголоса...
Она говорила о студентах, влюбленных в актрис, о безумствах богатых кутил в «Стрельне» и у «Яра», о новых шансонетных певицах в капище Шарля Омона, о несчастных романах, запутанных
драмах. Самгин находил, что говорит она не цветисто, неумело, содержание ее рассказов всегда было интереснее формы, а попытки философствовать — плоски. Вздыхая, она произносила стертые фразы...
— Добротный парень, — похвалил его дядя Миша, а у Самгина осталось впечатление, что Гусаров только что приехал откуда-то издалека, по важному делу, может быть, венчаться с любимой девушкой или ловить убежавшую жену, — приехал, зашел в отделение, где хранят багаж, бросил его и помчался к своему счастью или к
драме своей.
До конца спектакля Варвара вела себя так нелепо, как будто на сцене разыгрывали тяжелую
драму. Актеры, возбужденные успехом Алины, усердно смешили публику, она особенно хохотала, когда Калхас, достав из будки суфлера три стаканчика водки, угостил царей Агамемнона и Менелая, а затем они трое акробатически ловко и весело начали плясать трепака.
В три дня Самгин убедился, что смерть Сипягина оживила и обрадовала людей значительно более, чем смерть Боголепова. Общее настроение показалось ему сродным с настроением зрителей в театре после первого акта
драмы, сильно заинтересовавшей их.
— Я совершенно убежден, что у нас есть уже не мало революционеров, которые торопятся разыграть
драму, для того чтоб поскорее насладиться идиллией…
Жизнь становилась все более щедрой событиями, каждый день чувствовался кануном новой
драмы. Тон либеральных газет звучал ворчливей, смелее, споры — ожесточенней, деятельность политических партий — лихорадочнее, и все чаще Самгин слышал слова...
Эти ее анекдоты очень хорошо сливались с ее же рассказами о маленьких идиллиях и
драмах простых людей, и в общем получалась картина морально уравновешенной жизни, где нет ни героев, ни рабов, а только — обыкновенные люди.
«Очень ловкая. Мы разойдемся, наверное, без
драмы», — подумал Самгин, засыпая.
— Предрасположение к
драмам и создает
драмы.
«Жить — нельзя! Жизнь превращается в однообразную, бесконечную
драму».
Самгин чувствовал себя человеком, который случайно попал за кулисы театра, в среду третьестепенных актеров, которые не заняты в
драме, разыгрываемой на сцене, и не понимают ее значения. Глядя на свое отражение в зеркале, на сухую фигурку, сероватое, угнетенное лицо, он вспомнил фразу из какого-то французского романа...
Жила-была дама, было у нее два мужа,
Один — для тела, другой — для души.
И вот начинается
драма: который хуже?
Понять она не умела, оба — хороши!
Было слышно, что вдали по улице быстро идут люди и тащат что-то тяжелое. Предчувствуя новую
драму, Самгин пошел к воротам дома Варвары; мимо него мелькнул Лаврушка, радостно и громко шепнув...
— Думаю о вашей
драме, — сказал Самгин.
—
Драма, — повторил поручик, раскачивая фляжку на ремне. — Тут — не
драма, а — служба! Я театров не выношу. Цирк — другое дело, там ловкость, сила. Вы думаете — я не понимаю, что такое — революционер? — неожиданно спросил он, ударив кулаком по колену, и лицо его даже посинело от натуги. — Подите вы все к черту, довольно я вам служил, вот что значит революционер, — понимаете? За-ба-стовщик…
— Тут есть беленькое, «Грав», — очень легкое и милое! Сырку спроси, а потом — кофеишко закажем, — бойко внушал он. — Ты — извини, но я почти не спал ночью, после концерта — ужин, а затем —
драма: офицер с ума спятил, изрубил шашкой полицейского, ранил извозчика и ночного сторожа и вообще — навоевал!
Затем он неожиданно подумал, что каждый из людей в вагоне, в поезде, в мире замкнут в клетку хозяйственных, в сущности — животных интересов; каждому из них сквозь прутья клетки мир виден правильно разлинованным, и, когда какая-нибудь сила извне погнет линии прутьев, — мир воспринимается искаженным. И отсюда
драма. Но это была чужая мысль: «Чижи в клетках», — вспомнились слова Марины, стало неприятно, что о клетках выдумал не сам он.
«Чтобы придать комедии оттенки
драмы, да? Пьянею», — сообразил Самгин, потирая лоб ладонью. Очень хотелось придумать что-нибудь оригинальное и улыбнуться себе самому, но мешали артисты на сцене. У рампы стояла плечистая, полнотелая дочь царя Приама, дрыгая обнаженной до бедра ногой; приплясывал удивительно легкий, точно пустой, Калхас; они пели...
Дальнейшие подробности этой потрясающей
драмы мы, за поздним временем, откладываем до завтра».
«Негодяй и, наверное, шпион», — отметил брезгливо Самгин и тут же подумал, что вторжение бытовых эпизодов в
драмы жизни не только естественно, а, прерывая течение драматических событий, позволяет более легко переживать их. Затем он вспомнил, что эта мысль вычитана им в рецензии какой-то парижской газеты о какой-то пьесе, и задумался о делах практических.
Взял ее с эстрады, внушил, что она должна играть в
драме, а в
драме она оказалась совершенно бездарной и теперь мстит ему за то, что он испортил ей карьеру: не помешай он ей — она была бы знаменита, как Иветт Жильбер.
«Она интереснее Алины, — определял Самгин. — Характер более законченный. И — неглупа. Эта едва ли способна разыгрывать
драмы. С ней необходимо держаться очень осторожно», — решил он.
— Комиссаржевская — актриса для романтической
драмы и погибла, не досказав себя, оттого что принуждена была тратить свой талант на реалистические пьесы. Наше искусство губит реализм.
Возможен ли лозунг — Россия, отечество в стране, где непрерывно развертывается
драма раскола отцов и детей, где почти каждое десятилетие разрывает интеллигентов на шестидесятников, семидесятников, народников, народовольцев, марксистов, толстовцев, мистиков?..»
Как ничтожны делишки Ногайцевых, Фроленковых и крестьян села Песочного в сравнении с
драмой, которая разыгрывается на севере Франции и угрожает гибелью Парижу — «Афинам мира»!
Пришел Шемякин. Он показался Самгину еще более красивым, холеным, его сопровождал Дронов, как бы для того, чтоб подчеркнуть парадность фигуры Шемякина. Снимая перчатки манерой премьера
драмы, он весело говорил...
— Ну, а я терпеть не могу и не читаю его, — довольно резко заявила Елена. — И вообще все, что вы говорите, дьявольски премудро для меня. Я — не революционерка, не пишу романов,
драм, я просто — люблю жить, вот и все.
— Поставим вопрос: кто больше страдает? Разумеется, тот, кто страдает сильнее. Байрон, конечно, страдал глубже, сильнее, чем ткачи, в защиту которых он выступал в парламенте. Так же и Гауптман, когда он писал
драму о ткачах.